За Стіною
Затихшие мегаполисы, пустынные улицы, безлюдные достопримечательности – человечество потихоньку привыкает к новой пандемической реальности. И вспоминает картины недавнего беззаботного прошлого: переполненную туристами Венецию, манящий гостей Париж, вольный Амстердам со своими клубами и кофешопами, столпотворение в центре Барселоны, Лондона и Нью-Йорка.
Но, пожалуй, нигде дух благополучного XXI века не ощущался ярче, чем в Берлине – городе, пережившем Стену и сохранившем память о ней.
Город, познавший силу искусственных границ и запретов, побуждал неустанно задумываться о том, как изменилась наша жизнь на протяжении одного поколения.
Попасть с северного конца Фридрихштрассе в южный – что может быть проще?
Но в момент твоего рождения для этого требовалось добывать специальный пропуск, прятаться в багажнике чужой машины или таранить пограничные укрепления грузовиком.
Сесть в подземку на станции Mohrenstraße и проехать две остановки до Mendelssohn-Bartholdy-Park – дело нескольких минут. Но в восьмидесятых годах это было невыполнимой задачей.
Прогуляться от бульвара Унтер-ден-Линден до аллей Тиргартена – приятный, хоть и слишком короткий променад. Но несколько десятилетий назад люди изобретали хитроумные планы, рисковали всем и погибали, пытаясь проделать этот путь…
Единый Берлин был олицетворением мира, в котором необычайно сложное стало невероятно легким. Недозволенное – само собой разумеющимся. Немыслимое – привычным.
Этот глобализированный мир подарил своим обитателям небывалую свободу и невиданные ранее возможности.
А теперь мы наблюдаем, как маховик истории раскручивается в обратную сторону.
За считанные недели перед нами выросла новая Стена, сложенная из непреодолимых препятствий и запретов.
Невероятно легкое становится необычайно сложным. Само собой разумеющееся – недозволенным. Привычное – немыслимым.
Еще месяц назад из Киева можно было за три часа попасть во Францию, Италию или Нидерланды. Теперь киевлянину недоступен поход в парикмахерскую или тренажерный зал.
Месяц назад однодневная поездка из Закарпатья в Венгрию или Румынию была реальностью. Теперь невозможна поездка на метро от Театральной до Арсенальной.
Месяц назад поддавалась выполнению программа, некогда озвученная Петром Алексеевичем, – выпить кофе в Братиславе, посетить Венскую оперу или улететь лоукостом в Варшаву.
Теперь нереально выпить кофе в соседней забегаловке, посетить соседний кинотеатр или прокатиться на электричке до соседнего райцентра.
Каждый новый день приносит новые потери и преграды. И в этом мы далеко не одиноки: к концу марта на карантине находилось более 40% населения Земли.
В отличие от своей локальной предшественницы, новая Стена – явление общемирового порядка. Она уравняла Запад и Восток, богатых и бедных, бывших жителей соцлагеря и бывших обитателей антикоммунистического блока.
Она позволила сотням миллионов землян ощутить то, что разделенный Берлин чувствовал в 1961-м. И безжалостно заслонила либеральные ценности, восторжествовавшие в Берлине в 1989-м.
Падение прежней Стены некоторое время считалось "концом истории". Появление нынешней Стены уже называют началом новой эпохи.
Стена, выстроенная Ульбрихтом и Хрущевым, простояла двадцать восемь лет. Сколько продержится Стена, порожденная вирусом SARS-CoV-2, и какие формы она примет в обозримом будущем, не знает никто.
Читайте также: На следующий день после Зе
В шестидесятые годы строители Стены столкнулись с проблемой морального обоснования. Пытались объявить свое детище "Антифашистским оборонительным валом" – и получили встречный эпитет "Стена позора".
Сегодня такой проблемы нет: Стена, возводимая правительствами разных стран, моральна по умолчанию. Жизнь и здоровье миллионов значат больше, чем свобода передвижения, свобода предпринимательства или свобода собраний.
Путешественники выглядят посланцами смерти, разносящими инфекцию по свету. Посетители баров и ресторанов – убийцами пожилых сограждан.
Нарушители карантина – врагами нации и всего человечества.
Страшные картины эпидемии в Италии и Испании обезоруживают даже самых последовательных либералов. А робкие ссылки на Швецию недостаточны, чтобы спорить с идеологами спасительного закручивания гаек.
Старая Стена рухнула в одночасье – чудесным ноябрьским днем 1989-го. Новой Стене одномоментный демонтаж не грозит.
Недавняя реальность не может быть восстановлена с той же ошеломительной скоростью, с какой исчезла. При любом развитии событий антивирусные запреты будут смягчаться постепенно, дозированно и неравномерно.
Открытие киевского метрополитена не совпадет с открытием Шенгена. Отмена чрезвычайного положения в Эстонии – с отменой режима катастрофы в Чили. Возвращение индусов на работу – с возвращением чехов в пивные.
Уже сейчас выходящий из карантина Китай сталкивается с угрозой новых вспышек и закрывается от внешнего мира, причем подобные прецеденты явно не будут редкостью.
В пандемическом клубке сплелось множество факторов: глобальных и национальных, медицинских и экономических, социальных и политических. Это подталкивает новую Стену к гибкому функционированию – с временными послаблениями на одних участках и параллельным ужесточением на других.
Что из противоэпидемических ограничений станет новой нормой? Что из реализуемого в эти дни переживет карантин и войдет в привычку в различных уголках планеты?
Расширенное вмешательство государства в повседневную жизнь населения? Жесткий контроль за передвижениями граждан? Конец массового общедоступного туризма?
Прощание с открытыми европейскими границами? Повсеместные изоляционистские настроения и запрос на твердую руку?..
От Стены, разделявшей сотни тысяч берлинцев в 1961-1989 годах, осталось несколько памятных фрагментов. Но Стена, разделившая миллиарды землян в 2020-м, рискует оставить куда более серьезные и многочисленные следы.
Михаил Дубинянский
