Куда смотрит Зеленский и почему "Не смотрите наверх" фильм об Украине

"Я не управляю государством так, как, кстати, в вашем фильме – "Не смотри наверх". Мы смотрим вверх!.. Но мы в этой ситуации уже 8 лет, и для нас важно смотреть не только вверх, но и под ноги".

Такой ответ услышал от Владимира Зеленского журналист британского телеканала Sky News во время пресс-конференции для иностранных медиа. Вопрос касался того, не преуменьшает ли президент угрозу полномасштабного вторжения России.

Фильм, на который ссылается Зеленский, – история двух астрономов, пытающихся предупредить общество о приближающейся к Земле комете-убийце. Эта история во многом зеркалит сегодняшнюю ситуацию в Украине. Схожесть не в неотвратимости катастрофы, а в коммуникациях власти с обществом. Точнее в ее отсутствии, если не считать видео президента с приглашением на шашлыки в мае.

Фильм "Не смотрите вверх" стал барометром состояния общества не только в Украине. Какую погоду сегодня этот барометр показывает? Почему атмосферное давление настолько низкое, что постоянно и везде "штормит"? Кто "повелитель бурь" – политики, медиа, соцсети? Какие главные ошибки украинской власти в коммуникации с обществом про угрозу войны с Россией?

Об этом "Украинской правде" рассказал Игорь Соломадин, преподаватель социологического факультета Харьковского национального университета имени. В сфере его научных интересов – теория и история цифровых медиа, культура Веб 2.0, коммуникации в социальных сетях. 

"Слова Зеленского девальвируются с каждым днем"

– Какой должна быть коммуникация власти с обществом в кризисные моменты как сейчас?

– В этой связи я всегда вспоминаю президента Рузвельта, который каждую неделю обращался по радио к нации во времена Великой депрессии, тогда еще не было телевидения. Американцы понимали, что происходит, и смогли пережить кризис. Неслучайно Рузвельта четыре раза выбирали, единственный случай в истории Америки.

– Что не так с коммуникацией у Зеленского?

– У Зеленского главный способ коммуникации – видео. Профессионалы делают красивую картинку, она запускается – и вперед. У одних это вызывает дикое раздражение, у других – приятие, но картинка с "домашними заготовками" как-то работает.

При живом общении, как мы видели на пресс-марафоне в ноябре 2021-го или на пресс-конференции для иностранных журналистов 28 января 2022-го, президент "плывет", многое летит вверх тормашками и становится просто абсурдным.

– Как отозвались в Харькове слова Зеленского из интервью The Washington Post о возможной оккупации города?

– Заявление Зеленского не вызвало паники. Народ не ринулся сносить прилавки. Гречка и прочие продукты лежат себе на полках магазинов.

Президент мог бы сказать о том, что реально делается для защиты города, для укрепления границ, какая помощь организована для территориальной обороны. Но то ли нечего было сказать, поскольку ничего не делается, то ли он просто не в курсе.

Вообще, такое ощущение, что слова главы государства уже мало кто воспринимает всерьез. Они девальвируются с каждым днем.

– Радиообращения Рузвельта и видеообращения Зеленского – в чем принципиальная разница?

– Главный принцип грамотной коммуникации главы государства с обществом – она должна быть своевременной, последовательной и честной. Убаюкивающие призывы готовиться к шашлыкам на майские не успокаивают, а только раздражают.

Людям необходимо говорить о том, что предпринимают для их безопасности и как действовать, если агрессия вправду начнется. Пока что мы ничего подобного не слышим ни от президента, ни от его ближайшего окружения. Впечатление, что они просто "морозятся", потому что сами не верят в возможность начала полномасштабной войны против Украины.

Вы обратили внимание, что новость об идее создания оборонительной "оси" Украина – Польша – Великобритания, которую в народе окрестили "УПА", впервые прозвучала из западных источников, а не из официальных отечественных.

И это не первый случай, когда мы узнаем главные новости от западных агентств, а не от первых лиц нашего государства.

– Отличается ли в коммуникации Зеленский "для внутреннего пользования" от его "экспортного" варианта – для иностранных журналистов?

– В общении с зарубежными журналистами 28 января Зеленский часто терялся, уходя от конкретики, противоречил сам себе.

Фразой "я не управляю страной, как в фильме "Не смотрите вверх"" он хотел подчеркнуть, что отдает себе отчет в грозящей опасности. Но критиковал предупреждения западных союзников об этом же. В результате риторика Зеленского выглядит, как нежелание видеть приближение смертоносной кометы под названием "Путин".  

Зеленский не понимает, что резкие заявления западных лидеров в отношении путинской угрозы Украине способствуют тому, чтобы вторжения не произошло, работают на упреждение. Именно эта их риторика объясняет поставки вооружений Украине в невиданных ранее масштабах – что и сдерживает Путина.

Довольно часто в речи Зеленского звучат претензии к НАТО. Значительно чаще, чем критика агрессивной политики Путина.

"Я последний человек на Земле, ставьте лайки"

– Отсылка Зеленского на пресс-конференции к фильму "Не смотрите наверх" сама по себе показательна. Фильм об Америке. Почему он "выстрелил" в других странах после выхода на Netflix? В Украине он наделал шума едва ли не больше, чем в Штатах.

– Метафора кометы, несущей конец жизни на Земле, легко считывается в любой стране. Мы не знаем, что нас ждет завтра, через неделю, через месяц, в воздухе постоянно носятся тревожные предчувствия.

В каждой стране увидели в фильме локальный контекст – что-то такое, что можно отнести именно к этой стране. Для американцев это Трамп, хоть в фильме президент – женщина. Для нас комета, которая падает, – это российская агрессия.

– Если уйти от деталей, например, почему глава аппарата Белого дома в фильме так похож на Андрея Ермака, о чем этот фильм с точки зрения коммуникации?

– "Не смотрите вверх" – о том, что сегодня ценятся не высказывания, над которым надо подумать, а информационный треш. Он у всех на слуху. Или его легко сделать таким, чтоб он стал у всех на слуху.

Публику нужно постоянно развлекать, держать в тонусе, иначе контент не будет продаваться. А какие-то серьезные вещи – это депрессивно и слишком напряжно. И скучно.

– Но это старо как мир, что нам здесь открывает фильм?

– Он ничего нового не открывает. Он просто показал то, что мы и так знаем. Но показал так узнаваемо и ярко, что мы можем себя с этим отождествить. Весь этот бесконечный позитивчик, все превращающий в шутку.

Один из основных месседжей фильма – подумайте о том, как сделать, чтобы были услышаны голоса ученых, философов, тех, кто пытается говорить о важном.

Это сложная задача: попробуй создать контент, который привлекал бы большую аудиторию и при этом генерировал смыслы.

Если этого не произойдет, окажемся там, где оказались "спасшиеся" герои, которых сожрали на новой планете какие-то существа. Или как во втором постскриптуме к фильму – "Я последний человек на этой Земле, делаю селфи, ставьте лайки".

– Почему "Не смотрите вверх" "прокатили" на "Золотом глобусе", и то же, очевидно, будет на "Оскаре"? 

– Потому что, затрагивая важные проблемы, сам фильм тоже относится к разряду информационного треша. Он не столько "искусство кино", сколько пропаганда.

– Именно пропаганда? Чего?

– Пропаганда может быть разной. Не всегда она только в отрицательном смысле. Например, бывает пропаганда здорового образа жизни. 

Вот и "Не смотрите вверх" – это пропагандистское кино, оно сделано как манифест. Адресованный всем и всем понятный. Люди, задумайтесь, вы занимаетесь черт знает чем, посмотрите на этот мир непредвзятым взглядом.

Режиссер Маккей у себя в паблике говорит: очень классно, что наш фильм ругают, значит, людей это задело. Хоть ты его ругай, хоть восхищайся им – фильм попал в точку.

"Либо наш век преодолеет постправду, либо нашего века просто не будет"

– Какие фильмы в ряду с "Не смотрите вверх" образуют "апокалиптический" контекст?

– Время от времени появляются фильмы, которые дают возможность понять: мы вообще-то сходим с ума.

Из давних – "Это безумный, безумный, безумный, безумный мир" Стэнли Крамера. Там несколько человек, преодолевая препятствия, спешат к месту, где можно получить большую сумму денег. В Союзе этот фильм купили для пропагандистских целей. Крутили в кинопрокате на большом экране, чтобы показать, вот какое общество в Америке – наживы и чистогана. 

Из сравнительно недавних – "Меланхолия" Ларса фон Триера, где Земля должна столкнуться с планетой Меланхолия. Но это фильм куда более глубокий, с иным языком и стилистикой, он был хорошо принят кинокритикой, но не наделал такого шума, как "Не смотрите вверх".

– А из тех, что сегодня на слуху?

– Южнокорейский сериал "Игра в кальмара" тоже сильно бьет по мозгам. В европейском, даже в американском кино нет такого психологического брутализма. "В игре в кальмара" все обострено до предела, особенно контраст между детскими играми и жестокой ликвидацией проигравших.

Или испанский сериал "Бумажный дом". Там авантюристы захватывают монетный двор, чтобы напечатать себе кучу денег. Их логика такая: мы простые люди, мы хотим жить нормально, никого не грабим и не убиваем, напечатаем деньги и разойдемся. Сделаем то же, что делают правительства, Евросоюз. 

Рефреном звучит песня итальянских партизан "Белла чао", и сами эти ребята ощущают себя такими партизанами, борцами за справедливость. Мы станем героями, народ нас поддержит. И народ действительно поддерживает.

В этот ряд я поставил бы и "Джокера", и южнокорейских "Паразитов", получивших множество премий.

Всё это кино – реакция на то, что можно условно назвать волной популизма и кризисом демократии. Но это старые клише. Их продолжают применять, поскольку философы, социологи еще не осмыслили то, что происходит сегодня в мире.

– Что понимают под "кризисом демократии"?

– Социологи, политологи – все говорят об одном и том же: что сам выбор людей становится пугающим.

Можно проголосовать по приколу и посмотреть, что будет. Ну проголосовали по приколу, ну увидели, а что теперь?

Право выбора должно дополняться ответственностью за свой выбор. Мы говорили о дефиците смысла, другая сторона кризиса демократии – дефицит ответственности.

Речь даже не о нашей специфике и проголосовавших за сериал "Слуга народа" – мастерски сделанную развлекательную манипуляцию. Везде – в Западной Европе, Америке – та же проблема. Посмотрите вышедший почти десять лет назад "Момент Валдо" из второго сезона британского сериала "Черное зеркало", где мультяшный герой – синий медвежонок – почти выигрывает выборы и становится депутатом. Это в самую точку.

– Есть ли выход из этого кризиса? Что может изменить или сбалансировать ситуацию?

– Популярные площадки, где бы обсуждались глубинные проблемы – философские, образовательные. Во Франции, например, такая традиция существует. Ведущие философы там публиковались даже в газетах, каждая домохозяйка знала их имена.

У нас редко кто выходит из своего профессионального пузыря в публичное пространство. Как историк Ярослав Грицак, который позиционирует себя публичным интеллектуалом и сейчас выпустил научно-популярную книгу "Подолати минуле: глобальна історія України".

Сегодня некоторые философы завели свои ютюб-каналы. Это очень круто, но опять-таки – там нет дискуссии. Можно найти себе гуру, войти в этот пузырь и жить там, не видя больше ничего.

У нас острый дефицит содержательной модерации в публичном поле. Есть западные журналисты, которые умеют это делать, например, "HARDtalk" на BBC.

У меня есть друзья, которые работают в телевизионной журналистике, они говорят: сделать "HARDtalk" у нас сейчас невозможно. Дело в пренебрежении к самой идее коммуникации.

Украинские ток-шоу становятся все больше похожи на российские, для которых характерно орание. Участники начинают орать, заглушая друг друга. Считается, что это очень хорошо, поскольку публика любит, когда скандал, когда горячо. Но разговор при этом теряет всякое содержание.

– Зато с модерацией в соцсетях проблем нет.

– Модерация в соцсетях просто механически отметает то, что кажется неприемлемым.

Несколько лет назад на фестивалях прошел немецкий фильм "Чистильщики", документальный, полнометражный, очень хорошо снят.

Речь в нем о людях, которые живут на Филиппинах и работают на социальные сети, фейсбук, например. Они должны просматривать все публикации и сортировать их, фильтровать контент. Получают за это небольшие деньги, но для уровня жизни на Филиппинах в общем-то вполне прилично.

Казалось бы, что тут такого? Смотришь, что люди публикуют в социальных сетях, и отсеиваешь все, что связано с террором, насилием, детской порнографией. Оказывается, это страшно изнуряющая работа, у них огромная норма, сколько нужно просмотреть, и сам жестокий контент совершенно выбивает из колеи, некоторые модераторы даже кончают с собой.

Этот фильм – документ, показывающий ситуацию с социальными сетями. Она довольно странная. С одной стороны, действительно много контента, который травмирует людей. С другой – правдивая информация может блокироваться, поскольку попадает в представление о том, что запрещено.

Недавно в фейсбуке я получил строгое предупреждение из-за того, что в каком-то комментарии несколько лет назад написал о фильме "Сжигатель трупов". Это давний, чешской "новой волны", антифашистский, достаточно известный фильм. Мне написали, что это совершенно неприемлемо для сообщества, что мы это убрали, и, если еще раз такое встретим, мы вас заблокируем.

– Что придет за эпохой "медиа-кальмара", которую называют эпохой постправды, – постпостправда, неоправда?

– Переформулирую слова Клода Леви-Стросса, который сказал: XXI век либо станет веком гуманитарных наук, либо XXI века не будет.

Либо наш век преодолеет постправду и выйдет к смысловому миру, либо нашего века просто-напросто не будет. И это не преувеличение.

Так видел Леви-Стросс, а он кое-что понимал в этой жизни.

Записал Андрей Краснящих, для УП