Буча... Як це пережити і що з цим робити?
Я в Буче родилась и всю жизнь прожила здесь. Буча – это продолжение меня. С утра воскресенья я физически не могла говорить. Наверное, именно это красиво называют "потерять дар речи" – когда буквально невозможно открыть рот.
Засыпая, единственное, что я смогла осознать – я не могу это прожить и уместить в себе, потому что не могу найти ни одного логического объяснения. Хоть что-то, за что можно зацепиться мозгу и деконструировать ЭТО!
Раньше я четко осознавала, что проживаю. Гнев, ярость, ненависть, животная ненависть, желание убивать… Но то, что пришло после Бучи, невозможно назвать. С этой бездной я не сталкивалась никогда.
Ты есть и тебя нет. По атомам разбирает и разносит. Когда орешь и воешь на беззвучном режиме в слезах и соплях, закрывшись от ребенка в ванной. Когда представляешь, как случайно наткнешься где-нибудь на отдыхе за границей на российского военного и не сможешь поймать себя – прикончишь его вилкой, ножом, разбитым его же бокалом… На глазах у "цивилизованного мира". Не потому, что хочешь, а потому, что не можешь не… Это оно и есть – преступление против человечности.
Моей маленькой точкой опоры стало объяснение военного психолога Олега Покальчука:
Зверства в Буче и других городах – это операция по тотальному устрашению. Не эксцесс исполнителя, а сознательная операция. У которой есть цель.
Вторая точка опоры – переключиться в сознание военного. Проживать Бучу цивилизованным, мирным сознанием – это сойти с ума. Это коротенькое, но четкое интервью на один вопрос и один ответ помогло мне ухватиться и потихоньку начать выбираться.
У меня тоже появилась цель и ясное понимание, что с этим делать потом. У меня ушли эмоции и включился профессионал – у нашей общей цели должен быть исключительно точный протокол исполнения. Этикет и протокол – показатель высокого уровня культуры. А нам же нужно сохранить в себе человека.
Поэтому первое: все военные преступники должны получить ответный знак внимания и заботы, потому что наука этикета – это всегда про баланс. Нельзя оставлять человека без соразмерного его поступку внимания. Если международные суды о ком-то забудут или потеряют, то мы должны найти каждого и позаботиться.
Второе: заниматься этим должны не все подряд, как и не все умеют толком сервировать стол. Этим должны заняться специально обученные люди, потому что исполнять надо максимально точно. Как вилки и ножи сервируют по сантиметрам, так и отстреливать "оружие" военных преступников необходимо максимально точно. Точность – это доброта профессионала.
Из этого следует третье: военный – это профессия, в которой вооруженный человек, придерживаясь правил войны, воюет с другими профессионально вооруженными людьми. Задача – обезоруживать соперника. Путем ликвидации, захвата или если он бежит.
Если военный преступник выбрал в качестве оружия вместо военной техники член – для изнасилования, руки – для мародерства, или язык – для пропаганды… Ну, что ж. Перефразируя нашего президента, член – так член.
Отсюда четкий протокол: насильникам при обезоруживании должно отстреливать член, мародерам – руки, пропагандистам – язык. Это требует точности и холодной головы. Мы не должны забывать о человечности! Нельзя насильнику отстреливать язык и наоборот. Путаница и эмоции – верх непрофессионализма. Это бесчеловечно.
Если вам показалось, что я сошла с ума, то нет. Профессионал засвидетельствовал, что я психически здорова. Просто представьте, что читаете с позиции хирурга, и многие вещи покажутся логичнее и удобоваримее. Вы же не считаете психопатом хирурга, который размышляет, как качественнее сделать разрез?
Если вы задумаетесь: "Аня, вы же преподаете этикет?!!" 3-го марта, когда я в последний раз пыталась достучаться до бывших коллег из РФ, и одна из них сказала "тяжелые времена показывают, какие люди на самом деле, а все, что вы делали до этого, и вся ваша доброта и любовь оказались лишь шоу"… Я тогда чуть не упала со стула – не от круглосуточных взрывов за окном, а от этих слов и подумала: "Вот это я, ***, Дэвид Копперфильд! Да у меня, оказывается, "Оскаров" больше, чем у "Титаника" и "Властелина колец".
Так вот, я просто супер профессионал своего дела. И могу разобрать, а потом собрать и структурировать любой опыт в сбалансированный, человечный протокол взаимодействия людей. И чтобы военные преступники, несмотря на то, что преступники, получили должное.
Анна Чаплыгина