Голодомор – преступление против украинцев. Свидетельства кубанского россиянина

Взяться за перо меня заставила бледная слабость аргументов некоторых исследователей, которые не являются достаточно убедительными в том, что Голодомор был геноцидом именно этнических украинцев. Я – россиянин, который родился на Кубани после голодомора.

Как известно, в начале 1790-х годов запорожцы куренями переселялись на Кубань и основывали казацкие курени, которые со временем становились станицами с теми же названиями, что и курени. Был Кущивский курень – появилась станица Кущивка на речке Ея, а также станицы Шкуринская, Канеливская, Старо-Минская.

Казацкие поселения – станицы – раскинулись на большой территории от Дона до Черного моря, от Азовского моря до самой Адыгеи.

Здесь у казаков были большие привилегии перед "городовиками" – россиянами, которые после реформы 1861 года большими массами "разбавили" этнических украинцев. В числе русских переселенцев были и мои предки, которые, оставшись без земельных наделов в Калужской и Воронежской губерниях, пришли на кубанские черноземы.

Но землю они не получили и здесь (как максимум им разрешали аренду), поэтому кормились торговлей и ремесленничеством. Каждая из двух больших этнических групп в течение многих десятилетий сосуществования сохраняла свой язык и обычаи – украинцы оставались украинцами.

Но тут наступила пора коллективизации и зверской экспроприации не только земель и скота, но и самой пищи до последней крошки.

На землях нашей станицы Шкуринской, которую за многолетнее сопротивление советской власти занесли на "черную доску", в 1932 году был такой богатый урожай, которого, по словам моей матери, не было ни до, ни после того!

Печальная судьба ожидала тот рекордный урожай. Кущивку и г. Ейск связывала тогда одноколейка, которая проходила через мою станицу.

Сохранять такой урожай было негде, а по железной дороге смогли вывезти только незначительную часть собранной (лучшей в мире!) кубанской пшеницы. И огромные сугробы зерна (их даже не понакрывали брезентами), которые день и ночь охранялись солдатами с винтовками, еще осенью густо зазеленели.

Потом зерно "загорелось" и к весне погнило. Но даже к этому испорченному добру людей не пускали и стреляли на поражение, если кто-то из умирающих с голода крестьян осмеливался приблизиться к "социалистической собственности".

Моя теща, Куриленко Прасковья Луковна, которая родилась в селе Ровно на Кировоградщине в 1918 году, много раз рассказывала, что только из их двора в Ровно "активисты" вывозили зерно целых три дня!

Я живу на Украине пятьдесят первый год, разговаривал с десятками людей, которым удалось выжить в Голодомор – и ни один свидетель не сказал, что в 1932 году был неурожай! То есть и на Кубани, и в Украине тот год выдался очень урожайным.

В связи с этим я хотел бы спросить у людей, которые живут по ту сторону от правды (таких, как Симоненко или Витренко и тех, кто их поддерживает), откуда они берут данные о плохом урожае, который будто послужил причиной голода?

И что-то мне кажется, что эти "товарищи", последователи Геббельса появились на свет с такими фамилиями лишь потому, что их родители были именно теми "активистами", руками которых и были уничтожены миллионы этнических украинцев.

Надо, надо рыться в архивах – и мы увидим, что много нынешних продажных людей Украины странным образом носят те же самые фамилии, что и палачи своего народа, которые пошли на службу к кремлевским людоедам.

Все эти факты я сохранял в своей памяти как неопровержимые и абсолютные, так как большинство из них я узнал от своих родителей Алексея Федоровича и Ольги Минивны. Отец в конце тридцатых годов приехал на Кубань с Дона (где, кстати, не было голода).

Но под влиянием информационной кампании последних месяцев я вдруг понял, что в целостной картине преступлений Ленина, Сталина и их усатых наркомов, которая вырисовалась передо мной уже давно, есть большой пробел.

Вспомнив до подробностей рассказы мамы, я с ужасом понял, что из двенадцати тысяч жителей станицы Шкуринской в 1932-33-х годах умерло от голода шесть тысяч этнических украинцев (казаков). Вымерли семьи Корниенко, Дрыги, Сергиенко, Пилипенко... А россияне Тумановы, Мастеровы, Тегины, Золотухины и др. (в том числе и семья моей матери) остались живы! Ведь все россияне получали кое-какие пайки, поэтому и выжили.

И еще о политике "коллективизаторов" касательно украинцев, о чем я больше нигде не слышал и не читал. Дело в том, что моя мама была заведующей одной из начальных школ станицы и жила в казацкой части Шкуринской на берегу речки Еи.

Где-то весной 1933 года мать вызвали в стансовет, выдали посуду и продукты, и поручили срочно организовать питание школьников, детей казаков, которые остались живы. Я не знаю, скольких казачат матери удалось спасти от голодной смерти, но один случай врезался мне в душу. Мать много раз рассказывала, как во время школьного обеда к ней подошел мальчик, как бы накачанный воздухом, она его впервые видела. "Как тебя зовут?" – спросила она.

"Я – Коля Сергиенко, ваш ученик" – ответил мальчик. Мать покормила его в несколько приемов затиркой (мучные шарики, сваренные в воде), после этого отправила домой.

На следующий день, снова в обед, она увидела маленький скелет, обтянутый кожей с большими глазами, который пришел есть. "Ты кто?" – спросила. "Я – Коля Сергиенко, ваш ученик" – был ответ...

А в это самое время за несколько километров под вооруженной охраной догнивали тысячи (!) тон зерна, которые не смогли вывезти осенью. И много лет спустя Николай, уже взрослый, обнимал свою учительницу и называл ее мамой и своей спасительницей.

Мне хочется спросить у "верных ленинцев", какой же черной должна быть душа, чтобы защищать извергов, которые отбирали у ребенка возможность съедать хотя бы тарелку затирки в день, вымаривали голодом настоящих хлеборобов. До самого своего распада советская империя не избавилась от позорного титула самого большого в мире импортера зерна!

Напоследок, я призываю украинский народ не сбавлять тонус борьбы за историческую справедливость и против преступлений коммунистов, добиваться запрета КПУ и ее идеологии, суда над КПУ, как наследницей преступной КПСС и строгой уголовной ответственности не только за отрицание факта Голодомора, но и за пропаганду коммунистической идеологии.

На мой взгляд, сторонников преступного режима, чьими руками вывозилось и портилось зерно, и таким образом убивались миллионы, необходимо судить так же, как до сих пор находятся и передаются в суд сторонники гитлеровских преступлений времен второй мировой войны. Преступления против человечности не имеют срока давности.

Анатолий Долгалев, кандидат хим. наук, г. Киев для УП