Good Plea Deal: соглашения о признании вины в коррупционных делах
Авторы:
Борис Захаров, директор БФ "Человек и право"
Валерия Лутковская, эксперт ОО "Украинский институт по правам человека"
Карл Волох, член правления ОО "Ассоциация антикоррупционных практиков"
Соглашение о признании виновности является процессуальной договоренностью между обвиняемым и прокурором, по которому обвиняемый признает вину и выполняет определенные условия в обмен на более мягкое наказание или другие выгоды.
В Украине институт соглашений по уголовному производству появился в УПК в 2012 году, но для коррупционных преступлений долгое время существовали жесткие ограничения. После создания антикоррупционной инфраструктуры – Национального антикоррупционного бюро, Специализированной антикоррупционной прокуратуры, а затем – создания в системе правосудия специализированного Высшего антикоррупционного суда – встал вопрос, как применять соглашения именно по делам топкоррупции.
Украинское законодательство устанавливало ряд условий и ограничений по заключению соглашений в коррупционных производствах. Согласно УПК Украины, соглашения могли заключаться только в отношении уголовных проступков, нетяжких и тяжких преступлений; в отношении особо тяжких коррупционных преступлений соглашение возможно только в том случае, если обвиняемый активно сотрудничает – например, разоблачает другое лицо, причастное к преступлению. Более того, было запрещено заключать соглашение о признании виновности с лицом, являющимся организатором преступления. ВАКС отказывал в утверждении соглашений, если установлено, что обвиняемый выполнял роль организатора коррупционной схемы (например, было отказано в соглашении организатору схемы поставки товаров сомнительного происхождения для "Укроборонпрома"). Также обязательным было согласие потерпевших (если они есть).
С 2015 года в Украине действовала норма, которая фактически делала невозможным мягкое наказание для коррупционеров даже при признании вины. Был установлен жесткий подход: лица, осужденные за коррупционные преступления, не могли избежать реального заключения – назначение наказания ниже предельного предела санкции или освобождение от отбывания наказания с испытательным сроком (условно) не допускалось.
Другими словами, до недавнего времени даже при соглашении суд должен был назначать минимальный реальный срок заключения, что снижало привлекательность сделок для обвиняемых. Это ограничение было введено с целью усиления ответственности за коррупцию, но на практике сдерживало использование соглашений как инструмента сотрудничества.
В конце 2024 года Украина произвела важные изменения в законодательство, призванные усовершенствовать регулирование соглашений по коррупционным делам. 29 октября 2024 года парламент принял Закон №4033-IX (законопроект №12039) о соглашениях со следствием по коррупционным уголовным производствам, и уже 31 октября 2024 года он был подписан Президентом. Принятие этого закона было одним из обязательств Украины перед ЕС в рамках программы финансовой помощи (Ukraine Facility), ведь Европейский Союз потребовал ввести справедливый механизм соглашений по коррупционным делам.
Закон №4033-IX сделал эффективным институт соглашений по коррупционным правонарушениям, сняв предварительные запреты на условное наказание и предусмотрев новые стимулы для сотрудничества со следствием. Основные новеллы этого закона таковы:
- Дополнительные штрафы : Теперь суд может назначить дополнительный штраф вне санкции статьи Уголовного кодекса, если стороны об этом договорились в соглашении о признании виновности в коррупционном производстве. То есть, соглашением между прокурором и обвиняемым можно предусмотреть существенный денежный взнос в бюджет.
Закон определил градацию таких штрафов в зависимости от тяжести преступления. Например, для нетяжкого преступления дополнительный штраф может составлять от 20 тыс. до 120 тыс. не облагаемых налогом минимумов (примерно 340 тыс. – 2,04 млн грн), для тяжелого – от 120 тыс. до 6 млн НМДГ (приблизительно 2,04 млн – 102 млн грн). НМДГ (приблизительно 4,59 млн – 204 млн грн). Эти средства фактически являются выкупом, направляемым государству, и призван компенсировать нанесенный ущерб. - Условное наказание (освобождение от отбывания наказания с испытанием) : отменен предварительный запрет на назначение испытательного срока для коррупционных преступников в случае сделки. Теперь, если в соглашении согласовано наказание не более 8 лет лишения свободы (или более мягкое) и согласовано, что оно будет условным, суд может утвердить такое соглашение и освободить обвиняемого от реального отбывания наказания с испытанием. То есть, назначение условного срока стало возможным для коррупционных дел при наличии соглашения.
Фактически закон позволяет коррупционеру избежать реальной тюрьмы, заменив ее испытательным сроком или другим смягчением наказания, чего нельзя было сделать последние 9 лет. - Смягчение ниже минимальной санкции. В Уголовном кодексе введена новая статья 69-2, прямо допускающая назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено законом, в случаях утверждения соглашения в производствах о коррупционных правонарушениях. То есть суд может отойти от минимума санкции, если это оговорено соглашением с подозреваемым/обвиняемым. Это именно то изменение, которое требовали эксперты: отмена жесткого правила "малейшей санкции" и введение регламентированного смягчения приговора в обмен на сотрудничество.
Важно, что законом установлены четкие основания для такого смягчения. В частности, если обвиняемый разоблачил других лиц в совершении коррупционного преступления (при отсутствии соучастников в его собственном преступлении) и полностью возместил ущерб, суд может назначить ему наказание ниже минимального. Это стимулирует подозреваемых сотрудничать со следствием, помогать разоблачать более крупные схемы коррупции в обмен на более мягкий приговор. - Процедурные конфигурации. Закон уточнил порядок заключения и утверждения соглашений. Установлено, что уровень прокурора, имеющего право заключить соглашение, зависит от тяжести преступления – для топ-коррупции соглашение может подписывать только руководство САП (заместитель Генпрокурора – руководитель САП). Сторонам соглашения предоставили право вносить изменения в него даже в суде – до выхода суда в совещательную комнату, что позволяет исправить условия, если судья указал на недостатки.
Также предусмотрено, что в случае отказа суда утвердить соглашение стороны могут повторно представить только одно новое соглашение, устранив недостатки; повторный отказ делает невозможными дальнейшие попытки сделки в этом же производстве. Эти изменения призваны сделать процесс сделок более прозрачным и упорядоченным.
Следовательно, законодательство по состоянию на сегодняшний день создало рамки для контролируемого применения соглашений со следствием по делам о коррупции. Украина фактически переняла подходы западных стран, позволив более гибкие санкции (штрафы, меньшие сроки, условное осуждение) в обмен на сотрудничество, но под надзором суда и при реальной компенсации ущерба государству. Это сбалансировало общественный запрос на наказание коррупционеров с реальной потребностью государства в средствах во время войны и интересах государства в дальнейшем разоблачении коррупционных схем.
Практика соглашений с правосудием широко применяется в западных демократиях, особенно в США и Великобритании, постепенно интегрируется в правовые системы стран Европейского Союза. Рассмотрим несколько примеров и принципов:
- США. В Соединенных Штатах система plea bargaining (процесса переговоров о признании вины) является основным способом разрешения уголовных дел.
По статистике, более 95% уголовных дел в США завершаются соглашениями о признании вины – то есть без судебного разбирательства по существу. В частности, около 98% федеральных и около 95% штатных приговоров основываются на признаниях в рамках соглашения по данным American Bar Association. Такая распространенность объясняется тем, что сделки выгодны обеим сторонам: прокурор получает гарантированное осуждение, а подсудимый – меньшее наказание, чем мог бы получить, проиграв суд.
В США соглашения часто предполагают активное сотрудничество обвиняемого: например, подозреваемый соглашается дать показания против соучастников или предоставить ценную информацию о более тяжких преступлениях. За это прокурор может снять часть обвинений или рекомендовать более мягкий приговор. Известно, что по делам об организованной преступности и коррупции американские правоохранители широко применяют тактику "flip the defendant" – заключают соглашение с меньшим фигурантом, чтобы вывести на большую "рыбье".
Хотя практика plea bargaining очень эффективна для экономии времени и ресурсов судов, она также критикует возможное принуждение невиновных лиц признавать вину под угрозой более строгого приговора в случае отказа от соглашения. Не случайно Американская ассоциация юристов сейчас обсуждает необходимость реформировать процедуры plea bargaining, делая их более прозрачными и справедливыми. - Великобритания. В Британии нет понятия plea bargaining в таком же виде, как в США, но существует регламентированная система скидок при признании вины. Если обвиняемый заявляет о своей вине на ранней стадии, суд автоматически уменьшает срок наказания. Максимальная скидка составляет 1/3 от срока при условии, что подсудимый признал вину на первом же судебном заседании или на самом раннем этапе.
Если же признание происходит позже (например, после подачи дела в суд, но до начала слушания), скидка меньше – до 1/4, а в случае признания вины в первый день судебного процесса – около 1/10. Такая "скользящая шкала" стимулирует подсудимых сотрудничать как можно раньше. По данным The Sentencing Academy, около 78% дел в магистратских судах и 71% дел в судах Короны в 2018–2019 гг. были решены путем виновного признания без полноценного процесса. То есть большинство обвиняемых в Британии признают вину добровольно, пользуясь правом на меньший приговор.
Кроме скидки к сроку, британское право позволяет прокурорам и защите договариваться о формулировании обвинения (например, подсудимый признает вину по менее тяжкой статье, а более тяжкое обвинение снимается).
Высокопрофильные дела коррупции или мошенничества в Великобритании также иногда решаются соглашениями: существует институт сотрудничества со следствием (Assistance Agreements), когда обвиняемый дает важные показания (становится "Queen's evidence") и может получить существенное смягчение наказания или даже иммунитет. Таким образом, британская практика ценит соглашения как инструмент экономии времени суда и раскрываемость преступных схем, хотя формально приговор все равно выносит судья с учетом обстоятельств. - Страны ЕС . В странах континентальной Европы традиционно доминировало принципиальное требование полного судебного разбирательства, но за последние десятилетия многие государства ЕС ввели процедуры, аналогичные соглашениям. Например, в Италии существует процедура "patteggiamento", по которой обвиняемый может договориться о сокращенном на 1/3 сроке наказания и отсутствии полного судебного следствия в случае признания.
В Германии с 2009 года законом разрешены договоренности (Absprachen) между сторонами о степени наказания, которые затем утверждается судом.
Франция ввела процедуру "plaider coupable" (признание вины в обмен на согласованный приговор) для относительно несложных дел. У более молодых членов ЕС – Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, Словении – существуют законодательно закрепленные соглашения о признании виновности или соглашения по вине и наказанию (формы plea bargaining), широко и эффективно применяемые судами и прокурорами на практике.
На уровне Совета Европы практика соглашений также поддерживается: это видно и по соответствующим рекомендациям Комитета Министров СЕ и по практике Европейского суда по правам человека. В своих решениях Суд неоднократно указывал на пользу соглашений по разгрузке судов и эффективности правосудия. ЕСПЧ подчеркивает, что добровольный отказ обвиняемого от права на судебное разбирательство в обмен на смягчение наказания сам по себе не нарушает Конвенцию, если соблюдена добровольность и справедливость процедуры.
Во многих европейских странах соглашения широко применяются именно по коррупционным делам, где важно быстро вернуть средства государству и разоблачить коррупционные сети.
Европейский Союз как политическое объединение также призывает своих членов к внедрению таких механизмов. Об этом свидетельствует и требование ввести эффективный институт соглашений по коррупционным делам как условия предоставления Украине макрофинансовой помощи от ЕС . Итак, в глазах Европы соглашения являются важным инструментом антикоррупционной борьбы, обычным для демократических правовых систем.
Следовательно, международный опыт демонстрирует: соглашения со следствием являются нормальной практикой, приносящей взаимную выгоду государству и обвиняемому, если правильно применяется. В США и Британии подавляющее большинство дел завершается соглашениями, и страны ЕС тоже используют разные формы сокращенного производства. Украина, интегрируясь в мировое сообщество, адаптирует эти подходы, учитывая национальные особенности.
Практика применения соглашений по топкоррупции в Украине постепенно развивается с момента запуска ВАКС. К законодательным изменениям ВАКС выносил приговоры на основании соглашений о признании виновности примерно в трети дел, что уже тогда демонстрировало эффективность этого инструмента в раскрытии коррупции. После введения конфигураций доля сделок заметно возросла. По данным Transparency International, большинство приговоров, вынесенных ВАКС, уже основываются на соглашениях: 66% приговоров.
Практика ВАКС показывает, что соглашения особенно эффективны в делах, где речь идет о хищении бюджетных средств или взяточничестве, потому что позволяют быстро вернуть деньги государству. Большинство соглашений утверждается еще на подготовительной стадии судебного процесса - то есть на первом-втором заседании, без перехода к длительному рассмотрению доказательств. Это существенно экономит время и ресурсы суда и сторон.
Важно отметить, что соглашения по делам топ-коррупции часто сопровождаются широким общественным резонансом. С одной стороны, высокая результативность и возвращаемые государству миллиарды свидетельствуют об эффективности этого инструмента. С другой стороны, существует критика, что сделки становятся своеобразным "откупом от тюрьмы" для чиновников. Общество нередко воспринимает мягкие приговоры коррупционерам по соглашению (например, штраф вместо реального срока) как несправедливые.
ВАКС и САП осознают этот баланс и пытаются заключать сделки только тогда, когда это действительно целесообразно для интересов следствия и возмещения ущерба. Каждое соглашение утверждается судом только после проверки, что оно не нарушает закон и публичный интерес.
Примеры практики. ВАКС утвердил ряд резонансных соглашений. Одним из крупнейших стало соглашение по делу одесского аэропорта, по которому было добровольно возмещено более 1 млрд грн убытков. В другом деле, о завладении средствами госпредприятия – условие соглашения: возместить 259,2 млн грн в Государственный бюджет в 6-месячный срок. Условия соглашений по делу эксдиректоров государственных хлебозаготовительных предприятий: возместить государству 49852118,85 грн, а также передать в государственную собственность ТМ "Покровчанка" (в соглашении оценено как 19839155,52 грн).
Отдельно соглашениями были пожертвования на ВСУ. Дело о завладении средствами АО "Укрзализныця", условия соглашения: возместить 21,5 млн грн, из них 10,7 млн уже перечислено на счет АО "Укрзализныця"; остальные — в 30-дневный срок после вступления приговора в законную силу.
В августе 2024 года ВАКС утвердил соглашение с бывшим депутатом облсовета, обвиняемым в требовании взятки у военного. По условиям соглашения обвиняемый передал на нужды ВСУ 1 млн грн, часть средств – еще до утверждения сделки – перечислил на спецсчет Вооруженных Сил, а остальные обязался внести вскоре. Суд утвердил это соглашение: эксдепутат полностью признал вину, уплатил деньги армии, получил наказание в виде штрафа 68 тыс. грн и был лишен права занимать государственные должности на 2 года.
Фактически, во время войны такая форма соглашения выглядит как логическое решение: виновный понес финансовую ответственность, прямо поддерживающую обороноспособность страны, и был довольно мягко наказан – вместо этого государство быстро получило ресурсы и признание вины без затягивания суда. Подобные соглашения во время войны стали тенденцией: коррупционерам предлагают искупить вину значительными вкладами в армию или бюджет. Это служит дополнительным предохранителем общественной легитимности соглашений – общественность видит конкретную пользу (деньги для ВСУ), что отчасти снимает напряжение мягкости наказания.
Механизм соглашений со следствием имеет ряд важных преимуществ в борьбе с коррупцией, которые стали еще более актуальны в период войны:
1. Ускорение расследований и судебного разбирательства . Сделки позволяют существенно сократить время, необходимое для установления вины и назначения наказания. Вместо многолетних судебных процессов с исследованием тысяч страниц доказательств, допросом десятков свидетелей, экспертизами и т.п. дело может быть завершено в несколько заседаний. Это разгружает суды и прокуратуру и существенно экономит ресурсы.
2. Содействие следствию и разоблачение большей коррупции. Соглашение часто предполагает, что обвиняемый активно способствует следствию: дает важные показания, называет сообщников, схемы, помогает вернуть активы. Таким образом, правоохранители получают ценную информацию, которая может привести к разоблачению более масштабных преступлений или "крупной рыбы". Новое законодательство Украины прямо стимулирует такое поведение – предоставляя возможность получить ниже минимального наказания при разоблачении других лиц и возмещении ущерба. Таким образом, сделки являются действенным методом распутывания коррупционных схем.
3. Быстрый возврат средств в бюджет. В отличие от обычного судебного разбирательства, где даже в случае приговора процесс взыскания ущерба может тянуться годами (из-за апелляции, исполнительного производства, поиска активов и т.п.), соглашение обычно гарантирует быстрое возмещение. Обвиняемые сами соглашаются вернуть украденные средства, оплатить штраф или внести вклад в бюджет, так как это условие договоренности.
Многие соглашения в условиях военного положения включают специальные положения: например, средства, уплаченные по соглашению, направляются в поддержку Вооруженных Сил или гуманитарные нужды.
4. Защита прав потерпевших. Если в коррупционном преступлении есть потерпевшие (например, государственное учреждение, предприятие или физическое лицо), соглашение позволяет быстро возместить им вред. Пока что в делах НАБУ потерпевшими обычно выступают государственные органы, и они, как правило, соглашаются на соглашение, если им возвращают утраченные ресурсы. Это отвечает интересам потерпевшей стороны, которая по другому сценарию могла бы ждать компенсации многие годы.
5. Снижение коррупционных рисков в судах. Долгие судебные процессы по сложным делам создают основу для злоупотреблений и давления – как на судей, так и на прокуроров. Когда дело разрешается соглашением, пространство для внепроцессуального вмешательства минимизируется. Соглашение одобряется судом открыто и прозрачно, его условия фиксируются в письменном виде. Это делает процесс более предсказуемым.
Подводя итог, в период войны соглашения со следствием стали особенно важными для украинской антикоррупционной системы. Они позволяют быстро вернуть государству ресурсы, необходимые на фронте и в тылу, наказать виновных без отвлечения лишних сил и при этом получить от преступников дополнительную информацию для разоблачения других правонарушений. Это эффективный компромисс между строгостью наказания и практической пользой для государства. Недаром ЕС, оценивая антикоррупционные усилия Украины, прямо указывал на необходимость использования соглашений в качестве индикатора прогресса.
Несмотря на все преимущества, механизм соглашений по коррупционным делам имеет и существенные недостатки и риски. Их следует учитывать, чтобы совершенствовать законодательство и практику. Вот основные проблемные аспекты:
1. Вопросы добровольности сделки и возможное давление на подозреваемых. Соглашение о признании виновности должно быть вполне добровольным решением обвиняемого. На практике же возникает вопрос: насколько свободен выбор человека, который находится под стражей и сталкивается с реальными угрозами? В украинских реалиях случаются ситуации, когда подозреваемых побуждают к соглашению. Один из механизмов – это применение непомерно высокого залога, что приводит к длительному содержанию под стражей. Например, по громким коррупционным делам судьи могут назначать залоги в десятки и сотни миллионов гривен, нередко – заведомо неподъемные для подозреваемого. В результате подозреваемый фактически оказывается перед выбором: оставаться в СИЗО на весь период процесса, который может длиться годами, или заключить соглашение, получить скорый приговор и выйти на свободу гораздо раньше.
Условия содержания под стражей в Украине остаются далекими от европейских стандартов – это хроническая проблема, на которую указывают правозащитники и Европейский суд по правам человека. Насилие в отношении жалующихся на действия администрации, плохие условия содержания, отсутствие адекватной медицинской помощи являются системными проблемами и постоянно проявлялись в различных учреждениях исполнения наказаний.
Реформа Минюста о введении платных камер для улучшения условий содержания провалилась. Государственный департамент исполнения уголовных наказаний не способен кардинально изменить условия содержания при существующем крайне недостаточном бюджетном финансировании.
Система тюремной медицины нуждается в коренном реформировании и подчинении Министерству здравоохранения, без этого говорить о улучшении медицинских услуг в пенитенциарных учреждениях не приходится.
31 января 2020 года ЕСПЧ принял пилотное решение по делу Сукачев против Украины, в котором отметил существование структурной проблемы относительно ненадлежащих условий содержания под стражей в пенитенциарных учреждениях Украины. Суд отмечал, что это дело касается повторяющейся проблемы, лежащей в основе частых нарушений Украиной статьи 3 Конвенции, и призвал государство (в частности, прокуратуру и суды) прекратить практику содержания под стражей, вместо этого использовать другие меры пресечения, чтобы в результате решить проблему переполненности следственных изоляторов. В частности, с момента принятия своего первого решения относительно условий заключения в Украине Невмержицкий против Украины, № 54825/00, ECHR 2005-II, ЕСПЧ вынес пятьдесят пять решений (в некоторых из дел было несколько заявителей), в которых признал нарушение статьи 3 в связи с плохими условиями содержания у следователей. В ряде этих решений ЕСПЧ также заключил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции из-за отсутствия эффективных национальных средств правовой защиты для жалоб заявителей по статье 3 Конвенции.
Плохие условия содержания в СИЗО создают благоприятные условия для давления на подследственных. В результате подозреваемый, даже имея шанс доказать невиновность в суде, может согласиться на сделку только для того, чтобы выйти из невыносимых условий заключения.
Исследования показывают, что наличие под стражей значительно увеличивает вероятность заключения сделки: даже в США вероятность признать вину возрастает на 46%, если человек не может внести залог и сидит за решеткой, ожидая суда. В Украине этот фактор гораздо более весомый из-за худших условий в СИЗО. Таким образом, существует большой риск фактической недобровольности сделок, когда они продиктованы не раскаянием, а желанием прекратить страдания в следственном изоляторе. Это подрывает справедливость процесса и может привести к судебным ошибкам – невиновные люди признают вину под давлением обстоятельств.
Но важно отметить, что это не является проблемой соглашений о признании виновности. Это комплекс проблем, который существует вне соглашений: и непомерные залоги, и плохие условия содержания, и физическое и психологическое давление на подозреваемых являются системными проблемами, угрожающими справедливому правосудию. Часто без каких-либо официальных соглашений эти проблемы побуждают невиновных к признанию своей вины, а также к ложным показаниям третьих лиц.
2. Неправдивые свидетельства третьих лиц являются, как мы видим, еще одним риском соглашений со следствием. Идущий на сотрудничество со следствием под давлением, затем часто дает показания, написанные под диктовку следователей. Такие показы часто написаны как под копирку с другими свидетелями по делу.
Неправдивые свидетельства третьих лиц могут привести не к раскрытию новых коррупционных схем, а к оговору невиновного и к созданию новых коррупционных рисков. Однако, как было описано выше, проблема заключается не в соглашениях со следствием, а в неблагочестии следователей и прокуроров, в плохих условиях содержания, непомерных залогах и слабом контроле суда относительно добровольности соглашений.
3. Побуждение к соглашению за неимением доказательств или необоснованности подозрения. Прокуратура часто инициирует соглашения в случаях, когда не хватает доказательств для обвинения, или вообще есть сомнения в обоснованности подозрения. Тогда выходом для следствия и прокуратуры является нахождение слабых звеньев в цепи подозреваемых и побуждение к соглашению. Это тоже проблема не соглашений, как таковых, а скорее добросовестности следователей и прокуроров и опять же качества судебного контроля.
4. Очень мягкие наказания и общественный резонанс. Другая проблема – дисбаланс наказания по соглашению. Когда высокопоставленный чиновник, пойманный на крупной взятке, в результате сделки получает только штраф и освобождается от тюрьмы, в обществе это вызывает возмущение. Критики называют такие случаи "откупами" и утверждают, что это подрывает принцип неотвратимости наказания. Особенно это воспринимается во время войны, когда запрос на справедливость и наказание предателей/коррупционеров очень высок. Для сохранения легитимности механизма соглашений нужно, чтобы наказание по соглашению все же имело достаточный карательный эффект – например, предусматривало большие штрафы, лишение права занимать должности, публичные извинения и т.д. Новый закон частично учел это, позволив назначать дополнительные многомиллионные штрафы. Также это требует дополнительной стратегической коммуникации с обществом, доказывая пользу от соглашений для государства объяснения их целесообразности, чтобы не производить впечатление "продажи индульгенций".
5. Возможность злоупотреблений и коррупции при заключении сделок. Хотя соглашение и утверждается судом, на этапе переговоров между прокурором и обвиняемым есть пространство для потенциальных злоупотреблений. Есть риск, что недобрый прокурор может преднамеренно предложить подозреваемому слишком мягкие условия, фактически помогая избежать заслуженной казни (за какое-либо вознаграждение или договоренность). Или наоборот – прокурор может шантажировать подозреваемого более тяжким обвинением, чем реально доказано, чтобы заставить согласиться на сделку. Такие ситуации подрывают идею справедливости сделки. Предохранителем является качественный судебный контроль.
Судья ВАКС проверяет материалы и может отказать в утверждении соглашения, если условия явно несправедливы или не отвечают интересам общества. Открытость судебных заседаний и внимание СМИ к таким делам служат сдерживающим фактором потенциальных злоупотреблений.
6. Ограниченное участие потерпевших. Хотя закон и требует согласия потерпевших на сделку, по антикоррупционным делам потерпевшими часто являются государственные органы или предприятия, интересы которых представляют чиновники или управленцы – иногда им проще согласиться на сделку, чтобы вернуть имущество и "закрыть вопрос". Это может не учитывать более широкий общественный интерес в справедливом правосудии.
7. Воздействие на специальную конфискацию. В коррупционных делах важен механизм спецконфискации имущества, нажитого преступным путем. Если заключается соглашение, государство рискует упустить возможность конфисковать больше имущества, чем охвачено соглашением. Это требует очень тщательной проверки, чтобы ничего не осталось "за кадром". В противном случае сделка может стать способом легализовать часть украденного.
Следовательно, недостатки сделок сводятся преимущественно к другим системным проблемам в области прав человека, рискам злоупотребления и вопросу справедливости. Добровольность может быть мнимой, если на подозреваемого давит страх содержания под стражей в ужасающих условиях.
Карательный эффект для коррупционеров может размываться, если они будут массово выходить на свободу по мягким приговорам, бьющим по превенции – всеобщему сдерживанию от коррупции. В то же время эти проблемы не безысходны: их можно минимизировать из-за надлежащего нормативного регулирования и качественного судебного контроля. Сейчас, во время войны, польза от соглашений для общества преобладает все оговорки.
Анализ периода после создания ВАКС (2019-2025) показывает положительную динамику и выигрышную стратегию применения сделок. На законодательном уровне уже сделаны веские шаги: в конце 2024 года введены изменения, отменившие запрет на назначение наказания ниже минимального предела санкции и на условное осуждение для коррупционеров в случае соглашения. Таким образом, выполнена ключевая рекомендация экспертов – придать суду гибкость в смягчении приговоров за сотрудничество. Новые нормы (как статья 69-2 УК) ввели регламентированное смягчение: теперь четко прописано, при каких условиях коррупционер может получить более мягкое наказание в обмен на признание вины и сотрудничество. Это легализует практику "deal" и выводит ее из серой зоны.
Впрочем, принятие закона – только первый шаг. Необходимо обеспечить его надлежащую реализацию, и здесь, по нашему мнению, следует уделить внимание следующим рекомендациям:
- Главное – гарантировать реальную добровольность сделок. Необходимо минимизировать факторы, заставляющие невинных или неубежденных лиц идти на сделку. Для этого требуется качественный судебный контроль добровольности соглашений, нужно улучшать практику применения мер предосторожности, а также выполнять решения ЕСПЧ по условиям содержания. Залог не должен использоваться как инструмент давления – его размер должен определяться обоснованно, в соответствии с законодательством и практикой ЕСПЧ, а не с целью наказания или принуждения к сотрудничеству. Если обеспечить человеческие условия в изоляторах и справедливое рассмотрение ходатайств об увольнении, обвиняемые будут заключать соглашения по действительно добровольным соображениям (осознание вины, желание смягчить наказание), а не отчаяние.
- Обеспечить соразмерность наказания. Соглашение должно быть выгодным для всех сторон. Общественный интерес должен быть соблюден.
- Прозрачность, контроль и качественная коммуникация с обществом. О том, что общественный интерес соблюден, общество должно знать и понимать, что ему это выгодно.
- Общественный контроль . Важным является обоюдный контроль, как антикоррупционных, так и правозащитных организаций, ведь эти институции гражданского общества ставят разные цели: первые – неотвратимость наказания, вторые – обеспечение прав человека и основных свобод.
- Обучение и методическая помощь. Институт соглашений относительно новый для украинских судей и адвокатов. Требуются тренинги, методические рекомендации по заключению соглашений, чтобы стороны грамотно формулировали условия, чтобы не было злоупотреблений, не забывали об интересах потерпевших и т.п.
- Мониторинг и анализ практики. Желательно, чтобы соответствующие учреждения НАБУ, САП, ВАКС, а также ученые и общественные организации отслеживали результаты применения новых норм.