Что могут означать гарантии безопасности для Киева?

В последние месяцы термин "гарантии безопасности" стал модным в международных дебатах о западной поддержке Украины.

После того, как Украина и РФ заключат перемирие, обеспечить безопасность Украины станет центральной задачей будущей иностранной помощи украинцам.

Однако в настоящее время этот термин часто используется в планах, которые не уточняют ключевые политические и стратегические вызовы, стоящие перед воплощением гарантии безопасности.

Как отмечает Бенджамин Таллис, понятие "гарантии безопасности" может вводить в заблуждение: полная гарантия безопасности – недостижимая иллюзия не только для Украины, но и для любой другой страны.

В экспертных дискуссиях проводится различие между гарантиями и (более слабыми) заверениями, а также между позитивными и негативными гарантиями.

Позитивная гарантия безопасности – этото тот вид обещаний, который стремится получить Украина. Обычно она подразумевает, что предоставляющая гарантии сторона берет на себя твердые обязательства по защите получателя таких гарантий.

Проблема в том, что определения и интерпретации гарантий безопасности могут расходиться, а в их планировании могут царить неясность и противоречия.

Кто какие гарантии дает?

В течение 2025 года в Европе и за ее пределами активно обсуждали гарантии безопасности для Украины. Но при этом конкретные будущие обязательства, действия и координация по-прежнему остаются неясными.

А ведь если эти вопросы не будут решены заранее, существует опасность, что и обещания, которые предполагает термин "гарантии безопасности", будут невыполнены.

Если громко объявленные обязательства по поддержке и обороне Украины будут выполняться непоследовательно, это опасно не только для Украины. Это еще больше подорвет и без того пошатнувшийся европейский порядок безопасности и основанную на определенных правилах международную систему.

Одной из причин недопонимания гарантий безопасности является то, что их ассоциируют с известным инструментом миротворчества под эгидой международного соглашения и/или организации. Речь идет о поддержке многонациональных военных формирований на територии Украины, организованных ООН.

Действительно, развертывание иностранных войск на украинской территории может повысить безопасность Украины. Однако размещать войска ООН или других нейтральных сил в нынешних условиях российско-украинской войны было бы неправильным видом вооруженной гарантии для Киева. Даже если удастся заключить прочное перемирие.

До 2021 года развертывание многонациональных сил из третьих стран на территории так называемых ДНР ("Донецкая народная республика") и ЛНР ("Луганская народная республика") могло иметь смысл для того, чтобы обеспечить выполнение противоречивых Минских соглашений сентября 2014 года и февраля 2015 года.

Однако после того, как почти четыре года назад российско-украинский конфликт обострился, а военные действия РФ против Украины расширились, классическая международная миротворческая операция выглядит совсем иначе.

С февраля 2022 года характер российско-украинской войны кардинально изменился, как и условия присутствия иностранных войск на украинской территории.

Во-первых, развертывание миротворческих сил ООН или других вооруженных сил для того, чтобы обеспечить безопасность линии соприкосновения, не совпадающей с российско-украинской границей, будет представлять собой нормативную, политическую и правовую проблему. Учитывая, что Москва провела аннексию части территорий украинского государства.

Хотя Россия как постоянный член Совета Безопасности ООН обязана выполнять Устав ООН, Москва будет использовать свое право вето в СБ ООН или за другим столом переговоров, чтобы защищать свои национальные интересы, а не отстаивать правила международного порядка.

В необходимом соглашении о миротворческой операции Кремль согласится только на такой формат развертывания войск третьих стран, который будет защищать или расширять его территориальные завоевания.

Если миротворческая операция выйдет за рамки миссии наблюдателей на официально аннексированных территориях, Организация Объединенных Наций или другой третий участник будет помогать охранять плоды экспансионистской войны России и поддерживать репрессивный оккупационный режим Москвы, а также кампанию по русификации захваченных украинских территорий.

То есть миротворцы будут участвовать в попрании Россией основных принципов Устава ООН. А именно территориальной целостности и национального суверенитета ее государств-членов.

Во-вторых, в случае если произойдет очередная эскалация и Россия возобновит (активизирует и расширит) наступление на Украину, мало кто будет ожидать, что нейтральные войска под эгидой ООН или другой организации будут способны и готовы сражаться с одной из крупнейших в мире конвенциональных и ядерных военных держав.

Однако готовность и способность эффективно сдерживать российские вооруженные силы и тем самым удерживать их от таких действий будет основной задачей гипотетических миротворческих сил в Украине.

Ни Киев, ни Москва, ни какие-либо третьи стороны не поверят, что нейтральные миротворческие силы могут иметь более серьезное, нежели чисто символическое, значение для усмирения РФ на случай, если конфликт усугубится. То есть непонятно, какова тогда будет цель подобной классической миротворческой операции.

В-третьих, верно, что активное участие Китая в такой миссии может повысить статус возможных сил ООН или других многонациональных сил в Украине и удержит Россию от военного вмешательства.

Но, к сожалению, с начала российско-украинской войны в феврале 2014 года Пекин, однако, оказывает Москве все большую дипломатическую, политическую, экономическую и техническую поддержку.

Сегодня ни Киев, ни его западные партнеры не обладают уверенностью в том, что китайские войска могли бы принять конструктивное участие в российско-украинской войне. И чтобы они при этом уважжали территориальную целостность и суверенитет Украины, полностью соблюдали международное право и поддерживали как можно более справедливый мир.

Напротив, есть подозрение, что "голубые каски" из Китая будут вести себя не как миротворцы. А наоборот, действовать как представители неформального российско-китайского антизападного альянса на территории прозападного украинского государства.

Таким образом периодические дискуссии о том, что международные миротворческие силы вдоль будущей линии соприкосновения станут решением российско-украинского конфликта, являются просто отвлекающим маневром.

Такие интенсивные обсуждения этой в настоящее время неактуальной идеи может скорее продлить переговорный театр России. В сегодняшних условиях такая дискуссия не способствует устойчивому урегулированию конфликта и достижению прочного мира.

Парадоксы "сил обеспечения безопасности""

Более конструктивный подход к обеспечению стабильности будущего перемирия содержится в европейской идее "сил обеспечения безопасности" (reassurance force) для Украины.

Этот план появился весной 2025 года и предполагает, среди прочего, что наиболее активные государства из 33 стран-членов так называемой "Коалиции желающих" (CoW) развернут нескольких тысяч или даже пару десятков тысяч сухопутных войск на территории Украины, а также направят ряд военных кораблей в Черное море.

Контингент сухопутных войск "сил обеспечения безопасности" в Украине в основном бы состоял из западноевропейских членов CoW, которые по приглашению Киева разместятся на западе Украины.

Такая наземная операция стала бы центральной частью более широких усилий CoW по стабилизации будущего перемирия. Она бы опиралась на поддержку со стороны США, то есть предоставление ограниченной помощи "силам обеспечения безопасности" издалека. Такая американская помощь включала бы в себя авиационную, разведывательную и логистическую поддержку, но не будет включать в себя американские войска на земле.

Текущее планирование в нескольких европейских столицах "сил обеспечения безопасности" в Украине знаменует собой тот факт, что отношение Запада к безопасности Украины меняется фундаментально.

Неудивительно, что эта идея была с восторгом встречена в Киеве. Однако сам по себе похвальный европейский план создания западных "сил обеспечения безопасности" в Украине страдает двумя стратегическими парадоксами.

Во-первых, текущие публичное планирование развертывания западных войск в Украине является контрпродуктивным для текущих российско-украинских переговоров о прекращении огня.

Насколько идея западных "сил обеспечения безопасности" приветствуют в Украине, настолько же ее отвергают в России.

С момента, как Запад весной 2025 года впервые изъявил готовность направить войска в Украину, Путин и Ко только и повторяют, что Россия не допускает присутствия иностранных войск на украинской территории, за исключением своих собственных и войск своих союзников, таких как Северная Корея.

То есть, с одной стороны, дискуссия о "силах обеспечения безопасности" имеет положительные последствия для концептуальной интеграции Украины в трансъевропейское планирование безопасности. Но с другой – параллельное резкое неприятие ее в Москве негативно влияет на текущие переговоры.

На данный момент обсуждение "сил обеспечения безопасности" отдаляет достижение компромиссного перемирия с Россией. Оно увеличило ставки Кремля в российско-украинской войне и тем самым увеличило объём экономического и военного давления на Россию, необходимого для того, чтобы Кремль согласился на прекращение огня.

Безусловно, идея западных "сил обеспечения безопасности" является нормативно похвальной, стратегически уместной и политически оправданной. Такие войска не только способствовали бы защите Украины, но и укрепили бы европейский порядок безопасности и глобальную систему, основанную на правилах.

Однако официально объявлять о таких планах было преждевременным, учитывая реакцию Кремля. Тем более что планирование, логистика и финансирование даже умеренных "сил обеспечения безопасности" были бы сложной задачей. Неудивительно, что тип, размер и состав гипотетического контингента западноевропейских войск в Украине, а также правила его поведения остаются неясными.

Второй стратегический парадокс плана вытекает из неясности, которая возникает в случае, если нас настигнет худший сценарий развития событий российско-украинской войны. То есть когда "силы обеспечения безопасности" будут втянуты в активные боевые действия с вооруженными силами Российской Федерации.

Самый сложный вопрос в случае возможного развертывания западных сухопутных войск в Украине будет заключаться в том, что они будут делать, если на них нападут. Например, на них полетят российские ракеты и беспилотники, и это приведет к значительным человеческим и материальным потерям. Реакция на такой инцидент будет не только военной дилеммой, но и будет иметь политические последствия.

Контратака "сил обеспечения безопасности", которая будет зеркальным ответом на атаку России, будет наиболее адекватным ответом – с военной точки зрения и оперативно целесообразно. Однако такая ответная реакция, которая оправдана и полезна с точки зрения боевого театра, будет иметь далеко идущие последствия для внешней политики, безопасности и внутренних дел стран, предоставивших войска.

Российская атака и последующая контратака могут вызвать эскалацию конфликта, втянув в российско-украинскую войну страны, направившие войска, НАТО и/или ЕС.

В случае противоположного сценария, когда "силы обеспечения безопасности" не реагируют на российскую атаку, последствия не столь неотложны, но тоже серьезны.

Отсутствие или недостаточный ответ на вооруженную провокацию РФ, которая приведет к большому числу жертв среди западных военнослужащих, не только поставит под сомнение миссию "сил обеспечения безопасности", сделает их легкой мишенью и деморализует солдат.

Слабый ответ также будет иметь более широкие последствия. Ведь разве можно при таком ходе событий сохранять доверие к западным гарантиям безопасности, которые были предоставлены Украине в целом? Это даже поставило бы под сомнение обязательства по взаимной помощи, сформулированные в статье 5 Вашингтонского договора НАТО и статье 42.7 Договора о Европейском Союзе.

Аналогичная стратегическая дилемма возникла бы в случае, если бы РФ напала на военные корабли, направленные союзниками Украины в Черное море, чтобы обеспечить безопасность контролируемого украинским правительством побережья и украинской внешней морской торговли.

План "SkyShield"

Итак, существует ликакой-либо вид прямой военной помощи, которую НАТО может оказать украинским вооруженным силам, помимо материальной, финансовой и информационной поддержки?

В то время как развертывание наземных войск или военных кораблей сопряжено со стратегическими дилеммами, ограниченное участие военно-воздушных сил членов НАТО над западом и центром Украины является менее проблематичным.

Такая инициатива, также известная под названием "SkyShield", возможна и полезна не только после достижения перемирия, но и до него, то есть в нынешних условиях.

Если Запад поддержит Украину, создав зоны воздушной защиты, это означало бы прямое военное участие отдельных западных стран в российско-украинской войне. А это выходит за рамки нынешней косвенной военной помощи, предоставляемой Киеву.

Тем не менее, создание совместных украинско-европейских зон противовоздушной обороны над целыми регионами или важными городами, такими как Ужгород, Львов и Киев, над определенными критически важными объектами инфраструктуры, такими как автомагистрали, порты, газохранилища и железные дороги, а также атомными и другими электростанциями, сопряжено с меньшим риском эскалации, чем если развернуть наземные войска на украинской территории или запустить военные корабли в Черное море.

Западные перехватчики, которые помогут Киеву создать зоны противовоздушной обороны, имели бы ограничения в своих миссиях в двух отношениях.

Во-первых, участие Запада в воздушной обороне Украины может быть организовано таким образом, чтобы действовать только над ограниченными территориями Украины, удаленными от текущих зон боевых действий и российско-украинской границы.

Западные солдаты, находящиеся над или на территории Украины, безусловно, могут подвергнуться нападению со стороны РФ с воздуха. Так же, как это может произойти с наземными войсками и военными кораблями "сил обеспечения безопасности". Однако в таком случае боевая миссия развернутых западных перехватчиков, с одной стороны, и их самооборона, с другой, будут в значительной степени совпадать, то есть они будут обезвреживать беспилотники и ракеты, летящие из России в Украину.

Во-вторых, географическое ограничение миссий перехватчиков CoW тылом Украины в центральной и западной Украине должно означать, что они не столкнутся с российскими пилотируемыми самолетами или вертолетами.

Западные перехватчики, а также противовоздушные беспилотники и ракеты будут сбивать только российские беспилотные летательные аппараты.

Ни российские военнослужащие, ни гражданские лица не пострадают, и территория России не будет нарушена в ходе такой функционально ограниченной операции западных перехватчиков, которую будут проводить вдали от линии фронта и российско-украинской границы.

Такая миссия ограниченного контингента западных солдат (пилотов, офицеров связи, техников) над и частично на территории Украины может быть оправдана у них на родине, а также перед Москвой и международным сообществом национальными интересами государств, которые их направили.

Во-первых, посольства стран Европы в Киеве являются, в соответствии с Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 года, их неприкосновенной территорией. В них работают дипломаты, а также другие государственные служащие, которые нуждаются в физической и психологической защите.

Во-вторых, недавние вторжения российских беспилотников на территорию НАТО через Украину продемонстрировали, что необходимо создать щит на территории Украины, а не в странах восточного фланга альянса, таких как Польша, Словакия, Венгрия и Румыния.

В-третьих, политики, дипломаты, журналисты, сотрудники организаций по развитию и другие граждане стран CoW регулярно путешествуют по автострадам и железным дорогам Украины. Поэтому они также нуждаются в защите от российских беспилотных летательных аппаратов во время этих поездок.

В-четвертых, через свои черноморские порты Украина экспортирует, среди прочего, зерно и другие сельскохозяйственные продукты, которые важны для того, чтобы поддерживать стабильность мировых цен на продовольствие, что представляет жизненный коллективный интерес для всего человечества, включая страны CoW.

В-пятых, украинские газохранилища содержат газ из стран ЕС, являются их собственностью и нуждаются в защите.

И наконец, что наиболее важно, защита украинских атомных электростанций от ударов ракет, снарядов и беспилотников отвечает интересам не только восточных государств-членов ЕС, но и России, Беларуси и Молдовы.

Выводы и рекомендации

Открытые и четко сформулированные гарантии безопасности являются не единственным, но центральным условием для будущего российско-украинского перемирия.

Однако следует помнить, что нет никакой уверенности в том, что западные или другие страны действительно направят наземные войска и военные корабли, чтобы обеспечить будущее перемирие между Украиной и РФ. Не ясно также, какую роль в таком случае будут готовы играть Соединенные Штаты

Через несколько лет обстоятельства могут измениться, и иностранные наземные войска в Украине, а также морское присутствие в Черном море могут стать менее проблематичными и более полезными инструментами. Например, миротворческие формирования ООН могли бы развернуться на полностью восстановленной российско-украинской границе.

"Силы обеспечения безопасности" могут быть направлены в Украину после ее вступления в НАТО. Однако пока что дискуссии о миротворческой операции или "силах обеспечения безопасности" в Украине лишь отвлекают внимание от военной поддержки, необходимой Киеву сегодня, и от более продуктивных путей обеспечения безопасности Украины после окончания интенсивных боевых действий.

Основным источником безопасности для Украины являются и будут ее собственные вооруженные силы – независимо от того, продолжится ли война или скоро закончится.

Наиболее очевидным способом укрепить безопасность Украины как до, так и после начала перемирия будет продолжать, развивать и расширять военно-промышленное и другоес отрудничество между Киевом и CoW с целью укрепить обороноспособность и устойчивость Украины.

Кроме того, уже сегодня возможно ограниченно развернуть европейские ВВС над западной и центральной Украиной и на ее территории для перехвата беспилотных ракет и дронов. Также проводить совместные украинско-европейские учения и тренировки в Украине возможно и необходимо скорее до, чем после перемирия.

Некоторые дипломаты и политики могут посчитать нелогичным, ненужным или даже провокационным в условиях прекращения огня продолжать или даже расширить нынешнюю поддержку Украины, поставляя оружие, создавая совместные предприятия ВПК, обмениваясь разведданными и боевой подготовкой.

Однако уровень украинофобии, которую Россия продемонстрировала своими безжалостными поступками в Украине с 2022 года, остается и будет оставаться высоким.

Агрессивность Москвы можно сдержать, только вооружив до зубов Украину – это условие, которое применимо как к военному, так и к мирному времени.

Если страны CoW возьмутся реализовать гарантии безопасности для Украины, это, по сути, будет означать, что они продолжат предоставлять Киеву военную помощь или даже расширят ее.

Посредством поставок оружия, инвестиций в украинский военно-промышленный комплекс, обмена разведданными, боевой подготовки, технического сотрудничества, а также финансовой помощи члены CoW должны поддерживать Украину до и после достижения перемирия.

Те страны, которые в настоящее время поддерживают Украину и заинтересованы предоставлять гарантии безопасности, могут оправдать свою военную помощь Киеву в мирное время как меру, направленную на то, чтобы сдерживать Россию от новой эскалации.

Основной вывод для дипломатов, политиков, журналистов и других комментаторов заключается в том, что, участвуя в обсуждении или разрабатывая гарантии безопасности, следует сосредоточиться на тех инструментах, которые реально быстро применить сразу после прекращения огня.

Кроме того, обсуждение и планирование послевоенных гарантий безопасности не должны отвлекать внимание от более важной задачи. А она состоит в том, чтобы создать условия, которые, в первую очередь, могут положить конец интенсивным боевым действиям и позволить начать хотя бы частичное перемирие.

Многие инструменты, которые сегодня могут послужить для прекращения войны, помогут и сохранить мир в будущем.

Д-р Андреас Умланд, аналитик Стокгольмского центра восточноевропейских исследований (SCEEUS) при Шведском институте международных отношений (UI)