Яку ціну заплатять за примирення Україна і Росія

Субота, 16 січня 2016, 09:00
Всі ці розмови про обнулення взаємин звучать тільки тому, що для самої Росії історія війни між країнами йшла у віртуальному форматі.
Iren Moroz

В любом разговоре о будущем двух стран обязательно звучат голоса оптимистов. Тех самых ребят, которые верят, что спустя десятилетие-другое время перелистнет страницу, а Киев и Москва вновь вернутся к прежнему формату отношений. Тому, что существовал до февраля 2014-го.

Что фраза про "братские народы" не будет звучать как ругательство, что кривизна будет выправлена, а искажения стерты. И в этот момент становится понятно, сколь иллюзорны такие настроения.

Потому что для того, чтобы это сбылось, нужны такие потрясения, по сравнению с которыми все происходящее сегодня покажется мелочью.

Скелеты в шкафу

Любые ссоры не навсегда, любые драки тонут в прошлом. Англичане и французы, французы и немцы, поляки и украинцы – в истории взаимоотношений этих народов полным-полно взаимной резни.

В том числе, вполне недавней – которую еще помнит поколение бабушек-дедушек. Но в каждом подобном случае примирение происходило отнюдь не благодаря национальной амнезии.

Читайте також
Варшава и Киев стали союзниками во многом благодаря Ежи Гедройцу, который издавал в эмиграции журнал "Kultura". Именно он – придумавший концепцию взаимоотношений Польши с восточными соседями – стал тем человеком, который сумел преодолеть имперские фантомные боли в сознании своей страны.

Если отталкиваться от этого опыта, то можно предположить, что отношения между Москвой и Киевом тоже вполне могут возродиться.

Но это возможно лишь в том случае, если Россия откажется от своего имперского самоощущения. Если будет воспринимать Украину как равноценное государство, которое способно самостоятельно выбирать орбиту будущего.

Возможна ли подобная Россия в ближайшие годы? Риторический вопрос.

Более того – само по себе переформатирование внутренней повестки в России еще ничего не решит. До тех пор, пока по обе стороны границы будут давать разные ответы на вопрос "Чей Крым?", никакой диалог невозможен. И дело тут не в персоналиях: Греция может сколько угодно выбирать популиста Алексиса Ципраса. Того самого, который безжалостно изматывает нервы Берлину и Брюсселю. Но ни один Алексис Ципрас не решится заявить публично о том, что Северный Кипр – турецкая территория. И то, что Турецкая республика Северного Кипра существует в подвешенном состоянии уже более сорока лет – ничего не меняет.

Обнуление "крымской весны" и "новороссии", избавление от имперских комплексов и государственного высокомерия – это лишь самый минимум, после которого может идти речь о нормализации отношений. Сколько граждан России готовы сегодня на это согласиться?

Войны виртуальные и реальные

Возможно, все эти разговоры про "обнуление" взаимоотношений звучат только потому, что для самой России история войны между странами шла в виртуальном формате.

Российский обыватель продолжает считать, что его страна не является стороной конфликта. А судьба тех его сограждан, которых командование отправляло на Донбасс сражаться с украинской армией, известна лишь их семьям. Которые предпочитают молчать.

А для Украины вся нынешняя война более чем реальна.

Она дана в ощущениях каждому поколению – обиженным не ушел никто. Шесть волн мобилизации создали целую касту ветеранов АТО – и сегодня украинцы доверяют вооруженным силам больше, чем всем ветвям власти вместе взятым.

Почти у каждого есть либо родственники, либо друзья, прошедшие через фронт и волонтерское движение. Именно эти люди в ближайшее поколение будут определять электоральные запросы. Более того – именно они будут определять общественную повестку в Украине в ближайшие годы.

Вдобавок, нынешняя война родила еще одну необнуляемую тектонику. Имя ей – вынужденные переселенцы.

Крым и Донбасс вывели страну в лидеры печального рейтинга – отныне именно Украина лидирует в регионе по числу внутренне перемещенных лиц, количество которых превысило полтора миллиона человек. Большая часть  из них уже не настроена возвращаться в родные места. Если кто-то в России готов объяснить этим ребятам, что зигзаги их судеб можно перечеркнуть и жить как прежде – пусть попробует.

One way ticket

Неудержимых оптимистов можно понять – так уж устроен человек, что он до последнего не хочет верить в непоправимое. Всегда есть надежда, что можно склеить, извиниться, заплатить штраф. Но в том и штука, что не всегда.

Кровь сакрализует любое противостояние. После нее в шкафах остаются фотографии с черными ленточками, на балконах – удочки, в гараже – ржавеющие запчасти. Смерть уводит причины на второй план, выводя на первый – саму себя. Некролог важен не содержанием, а фактом своего появления. Уже сегодня в Украине растут дети, которые рисуют войну.

Кстати, по той же самой причине реинтегрировать Крым в Украину – проще, чем Донбасс. Потому что аннексия полуострова происходила почти бескровно. С учетом сказанного выше – это более чем серьезный фактор.

Но куда важнее тот факт, что и для России и для Украины события последних полутора лет стали частью национальных мифов.

С одной стороны – "Крымская весна" – как апофеоз имперских амбиций и подтверждение права совершать суверенные ошибки.

С другой стороны – Майдан как архетип гражданского восстания и АТО как самая что ни на есть война за независимость.

Эти истории подобны однополюсным магнитам – они не могут сосуществовать, зато способны отталкиваться. А сблизиться они могут только в том случае, если какую-то одну из двух историй обнулить.

Те, кто говорят о примирении, должны определиться с тем, какую именно.

Павел Казарин, для УП

Реклама:
Шановні читачі, просимо дотримуватись Правил коментування
Реклама:
Головне на Українській правді