Володимир Лутьєв – Микола Котляревський: "шпигунський" роман - III
Понеділок, 13 січня 2003, 09:59
Перші частини матеріалу читайте тут:
Володимир Лутьєв – Микола Котляревський: "шпигунський" роман
Володимир Лутьєв – Микола Котляревський: "шпигунський" роман – II
Ошибка резидента?
Возможно, кто-то назовет нелепым поведение журналиста, который, фиксируя за собой слежку, понимая, что его "подставляют" недавние "друзья", продолжал опасные забавы разоблачительства. Ведь теперь Лутьеву придется доказать, что его рассказ – правда, а иначе эти игры в Пинкертона кончатся для него весьма печально. Когда перед судом встанет вопрос, на чьей стороне правда: грозного УБОПа или "заигравшегося" журналиста – выбор может выпасть не в пользу последнего.
В этом абсолютно уверен еще один герой этой громкой истории – Николай Котляревский. Глядя на этого человека, начинаешь размышлять о превратностях судьбы. Еще недавно, и уже после Верховного суда Украины, снявшего с него все обвинения, в ответ на один из информационных запросов о виновности либо невиновности Котляревского, УБОП отвечал: "Следствием ГУ МВД Украины в АР Крым на протяжении 1998-1999 гг. была доказана причастность Котляревского Н.Н. к 11 составам преступлений и обвинительное заключение с приобщенными вещественными и иными доказательствами утверждено прокуратурой АРК. В дальнейшем уголовное дело было направлено в судебные инстанции по подсудности".
Теперь Николай Николаевич - респектабельный депутат, жертва журналиста-маньяка, и именно УБОП взял бывшего своего клиента под защиту и, судя по его осведомленности, снабжает его материалами, составляющими для других "тайну следствия".
Что думает о случившемся сам Котляревский, которого Лутьев чаще всего в своих публикациях называет "Колей-Убийцей", реже - "Колей-Котлетой"? Прежде всего, он просит не вспоминать об этих обидных кличках. Вообще, по словам депутата, "Котлету" придумал во времена его ареста генерал Москаль, требуя его "зажарить". Выполняя эту просьбу, автор задал Котляревскому несколько вопросов, обращаясь по имени-отчеству.
- Николай Николаевич, дело Лутьева связывают с тем, что он много писал о Вас негативного в своей газете. Как Вы вообще реагируете, когда говорят о Вашем прошлом, о котором так много когда-то рассказывала крымская милиция?
Котляревский: Мой отрицательный имидж был создан, начиная с 1999 года, когда в прессе подавалась негативная информация. Журналисты были на это просто заряжены, а у меня не было возможности говорить, что это не так. И лишь только на суде мне удалось это сделать. Многим политикам и чиновникам надо доказывать, что они не связаны с криминалом либо с какими-либо правонарушениями – я это уже доказал.
Всю информацию, которую обо мне имели, свалили в одно уголовное дело, которое было возбуждено 24 декабря 1998 года, и всю эту информацию проверили. Давление было колоссальное и нагрузка на меня выпала очень большая. Я считаю, это дело было не только заказное, но и сфабрикованное. Обвиняли меня в организации преступной группировки города Евпатории. В принципе, никакого прямого обвинения против меня не было. Все преступления были совершены другими людьми, а я, по мнению следователя, был организатором.
- Лутьев много писал о ваших криминальных связях, в частности с Юхненко, осужденным затем к высшей мере. В каких отношениях Вы были с Юхненко?
К.: Юхненко был человек, который в городе был очень авторитетным на время, начиная с 90-х по 98 год. В принципе, все хотели с ним дружить. Я говорю и о госчиновниках, и о милиционерах, начальниках Службы безопасности – все хотели с ним дружить и все трепетали перед ним.
- Говоря об авторитетности Юхненко, Вы имеете в виду криминальный авторитет?
К.: Тогда это замалчивалось, и было это как-то так, что человек этот все решал в городе. В каждом городе были такие люди, очень влиятельные. Тогда как-то это все опускалось. Это после того, как в 98 году началась борьба с преступностью, это уже назвали каким-то именем. Это был криминал. До этого это так не называлось. Все, включая мэра города, начальника милиции, начальника СБУ, все хотели быть с ним в хороших отношениях. И все были с ним в хороших отношениях.
- И Вы тоже?
К.: Будем так говорить: до 96-го года я был в нормальных с ним отношениях. Понимаете, если бы все, кто в городе жил, были бы с ним в ненормальных отношениях, они хорошо бы не жили. Каждый из нас боялся, чтобы не создавались проблемы.
- То есть до того момента, когда он был осужден к высшей мере наказания, он был большим Папой, от которого все зависели?
К.: Да, абсолютно все в нашем городе.
- В чем причина Вашего многолетнего конфликта с Лутьевым?
К.: У него не сложились отношения с мэром, и он стал с ним сводить счеты. Я встал на сторону мэра. Лутьев стал бороться со всеми, кто на стороне мэра. Начал говорить: те взяточники, те коррупционеры, те преступники. У меня не было чиновничьей должности, поэтому меня сразу окрестили бандитом. Он так меня окрестил. Во время выборов 1998 году, когда мы с ним шли по одному округу, он выпустил листовку на меня и на мэра, в которой перечислял, кто, как и за кем стоит. Листовки растираживали десятками тысяч. Там везде была клевета, оскорбления. Я ходил в милицию, в прокуратуру и не знал, что делать. Тогда, в принципе, по договоренности мы внедрили к нему двух людей, которые брали листовки, при этом записывали его.
Так он был изобличен, в отношении его возбудили уголовное дело, посадили на 2 месяца. С того времени он обозлился, и я и еще несколько депутатов, которые в этом участвовали, стали для него просто врагами. И он начал ходить к Москалю, к нашему начальнику милиции и рассказывать про меня всякую гадость. Я с ними тоже общался и говорил: до меня доходят слухи, что вы за меня плохо говорите. Они: "Ну, вот у нас есть информация, что ты по локоть в крови". То есть эта вся информация выходила от Лутьева. Он создавал мне имидж, общаясь в прокуратуре, милиции – везде он делал из меня супер-криминального авторитета. В итоге, вся информацию, которую он давал, была реализована в уголовном деле. Еще раз говорю, это дело было просто сфабриковано.
- Ваш брат тоже фигурировал в этом деле?
К.: Да, но он вину свою не признал. Его осудили за вымогательство и мошенничество.
- И его числили в составе Вашей, якобы, группировки?
К.: Конечно. Знаете, я вам скажу, конечно же, он мне подмочил очень сильно репутацию, но он мой брат. Да, я считаю, что где-то он невиновен, но я не могу его осуждать – он это сделал, может неосознанно. Я повторяю, что он не признал себя виновным ни в Верховном суде Крыма, ни в Верховном суде Украины, но его осудили, меня же не осудили, потому что на меня не было никаких показаний. Вопрос задавался на суде один: "Вот вы говорили, что Котляревский - организатор преступной группировки, откуда вы это знаете?" Свидетели и потерпевшие говорили: "А мы читали в листовках Лутьева".
Потом дело развалилось. На сегодня я считаюсь непривлекавшимся к уголовной ответственности, так как суды меня оправдали. Сразу после суда ко мне обратилось несколько генералов МВД и сказали, чтоб я не жаловался, говорили "давай все на этом закончим". Я им дал слово, что на них я писать не буду, ну, не на них, а на их сотрудников, которые чинили беспредел. Также я пообещал, что на милицию и на прокуратуру я иски не подам, я их и не подавал. И за нанесение мне морального вреда я от них не получал. Я лишь подал на государство и выиграл (государство выплатило Котляревскому 900 тысяч гривен – УП.)
- Вы собирались подавать в суд на Центр общественных связей крымской милиции, который распространял о вас негативную информацию?
К.: Знаете, со мной встретился человек и сказал: "давайте, забудем это".
- То есть в суд на ЦОС Вы подали, но потом договорились?
К.: Да. Ну, если честно, аргументы были такие: "Ладно, выиграешь ты у нас суд. А кто тебе будет платить? Денег у нас нет. Только наживешь себе в нашем лице обратно врагов".
- По поводу Ваших отношений с Лутьевым все ясно. Они испортились, когда по вашей инициативе Лутьев был арестован за 12 дней до выборов – это начало конфликта. А какие отношения сложились с УБОПом?
К.: Знаете, я им и сегодня не сильно верю. Но я должен рассказать, как в действительности все произошло. На меня вышли оперативные работники.
- Кто именно?
К.: Они все фигурируют в уголовном деле, и есть тайна следствия. Я это все скажу сразу после того, как Лутьев прочитает все уголовное дело. В этом деле очень много показаний, очень много звукозаписей, фотоснимков, видеозаписей. Они провели очень большую работу в отношении его, и если следователь это покажет, Лутьев поймет, как ему дальше действовать, либо убежать вообще, либо что-то придумать.
- Вы верите в то, что Лутьев хотел Вас убить?
К.: Почему Лутьев захотел меня убить и заказал мое убийство? Потому что я накануне получил 900 тыс.грн., это было 28 октября. Этот гражданин регулярно звонил в Киев, говорил, чтобы мне не выдавали эти деньги, но все равно некуда было деваться – было решение местного суда, Аппеляционного суда, надо было мне выплачивать то, что мне возместило государство. И когда он это узнал, у него произошел толчок. Как он рассказывал этим оперативникам: "Понимаете, я с ним борюсь, я столько сделал для того, чтобы растоптать его, а у меня ничего не получается. У него там все схвачено". Это его слова: "Его надо убить". У него было такое настроение.
- Лутьев оперативникам такое говорил?
К: Да. Вообще, это он еще полгода назад говорил. Эти все показания, в принципе, есть в уголовном деле. А они приняли это как шутку. Но потом он это сказал человеку, с которым Лутьев дружил. Он с ним так плотно дружил, что, по моей информации, они пересылали друг другу по Интернету информацию. Этот оперативник и другие оперативники, они работали очень долгое время против меня. Они в этом признались, потому что Лутьев давал им информацию…Они до последнего момента верили, что Лутьев - тот человек, который борется с криминалом. Но когда они со мной пообщались, то сказали: мы теперь видим, что ты совсем другой человек.
Когда они на меня вышли, то сказали, что Лутьев хочет меня убить. Я не поверил, приехал домой, посоветовался с женой. Понял, что у меня есть вариант предупредить Лутьева. А они мне говорят: "Если ты его предупредишь, он завтра же затаится, но через время он тебя все равно убьет. Мы против него не хочем идти, но у нас просто ситуация такая, что если завтра он тебя убьет, генералы просто полетят, потому что ты - депутат Верховной Рады Крыма, и нам эта проблема не нужна".
Я им говорю – дайте мне доказательства. Мне говорят - хорошо. Они берут санкцию на прослушивание и запись гражданина Лутьева. Этот киллер, он обвешивается жучками, под эту операцию подтягивается 8 человек. Он садится к нему в машину, и там начинаются все разговоры. Эти разговоры все записаны, зафиксированы. Там была передача денег.
- Не возникала мысль, что Вас просто использовали втемную, чтобы свести с ним счеты, используя Ваши с Лутьевым плохие отношения?
К.: Он настолько был с ними в близких отношениях, что просто подумал, что это не может произойти. Но он будет не только заказчиком, в конце он будет и организатором. Я думаю, что следователь ему предъявит и организацию, потому что он рассказывает, как надо убить, показывает места. Там настолько это все серьезно.
Мне вообще обещали, что операция произойдет в один день. То есть вы – средства массовой информации, об этом не узнаете. Они специально вам информацию не давали, ведь все это разыграно было для одного Лутьева. Я должен был вечером пропасть, и на следующий день утром операция должна была закончиться, но он там что-то затянул. Но они профиксировали много разговоров, у них доказательная база против Лутьева огромная.
Насчет доверия к ним. Я им не доверял, ведь это те самые люди, которые работали против меня по выборам. Именно они работали и опрашивали людей по моему округу. Они говорят: "Да, мы работали против тебя. Нам Володя давал информацию, мы приезжали и тут же брали". Поэтому я все взвесил и прежде чем пойти на эту операцию, я очень хорошо подумал, какие могут быть последствия. И они тоже не стали бы рисковать, потому что у них вопрос сейчас стоит об УБОПе, потому что если бы они это все сфабриковали, для них это сейчас будет финиш.
Если не сфабриковали – то плюс. А они это не сфабриковали, то есть это невозможно сфабриковать. Я скажу больше, что уже произведена экспертиза, которая признала, что это голос Лутьева. А там такие моменты, которые просто ужасают. К примеру, Лутьев говорит, если ты его убьешь, я стану депутатом, стану все решать. Понимаете, это разговор далеко неумного, непорядочного человека. Я уверен, когда дело передадут в суд, все это вам станет известно. Я уверен, что все правоохранительные органы сами заинтересованы все это вам отдать, но сегодня они молчат, чтобы Лутьев не знал, что у них есть.
Он прикрылся тем, что он журналист. Он далеко не журналист, то, что он писал, он просто сводил счеты. Они в нем заблуждались.
- Я повторяю свой вопрос. Лутьев несколько лет трепал Вам нервы в своей газете, и каждый понимает, как Вы должны его не любить. С другой стороны, нужно учитывать, что у вас не совсем безупречное прошлое – все-таки это было громкое дело. Могли эти оперативники воспользоваться всеми этими факторами, чтобы свести с ним свои счеты?
К.: Я думаю, что нет, у них с ним были очень хорошие отношения. Меня не использовали. Есть этому доказательства. Это был его осознанный шаг, и он хотел стать после меня депутатом.
- Допустим, зачем ему нужно было убивать еще 2-х людей?
К.: Он говорил (киллеру – УП.) тебе нужно заработать, будет постоянная работа, у меня есть еще люди, которых нужно убрать.
Лутьев сегодня молчит, ничего не говорит. В принципе, юридически он занимает правильную позицию. Потому что он должен узнать, что есть у следствия.
- Вы испытываете к нему ненависть, обиду?
К.: Когда он в декабре начал выпускать газету, я прочитал первый ее номер, и, конечно, очень сильно расстроился. Но он не писал ничего нового и я не ждал ничего хорошего. Я находил ему оправдание, потому что понимал, что у меня с ним никогда не будет хороших отношений. Я понимал, что идут выборы, и он должен это делать, так как у него других козырей не было. Он только может говорить, что борется с теми и с теми.
Да, это существенно повлияло на мой имидж, может быть, сыграло на то, что я выдвигался в депутаты ВР Украины и не прошел. Эта газета повлияла на то, что я не стал депутатом, хотя этого очень хотел. И я не успел объяснить людям, что все, что он печатает, это не так – предвыборная кампания была очень короткая. Я его оправдываю в тех действиях – он мне просто мстил. Сейчас я больше его боюсь. Не за себя, а за свою семью. Я не знаю, что от него ждать. Я понимаю, что когда человек загнанный, зная, что ему грозит пожизненное заключение, он может что-нибудь еще сделать.
- Это как-то нелогично, ведь если что-то с Вами случиться, первым подозреваемым теперь будет Лутьев.
К.: Это доказать будет сложно, если у него будет алиби.
- А если с ним что-то произойдет, на кого подумают?
К.: Я тоже так сказал и в милиции, и в Верховном суде, что он сейчас что-нибудь придумает, и скажет, что это сделал я. А я б на его месте так бы и сделал.
Понятно, что последнюю фразу Николай Котляревский прибавил лишь для яркости речи. Он – законопослушный гражданин и не собирается ничего делать ни на своем, ни на месте Лутьева. Тем более, что он теперь боится.
Последнее слово в этой статье, как это будет и на суде, за подсудимым – Владимиром Лутьевым. В конце нашего разговора он сказал: "Я не боюсь. Я знаю суть дела, я в нем участвовал. Я видел, я знал, что происходит, я был к этому готов".
Передрук даного матеріалу без дозволу автора і "Української правди" заборонена
Володимир Лутьєв – Микола Котляревський: "шпигунський" роман
Володимир Лутьєв – Микола Котляревський: "шпигунський" роман – II
Ошибка резидента?
Возможно, кто-то назовет нелепым поведение журналиста, который, фиксируя за собой слежку, понимая, что его "подставляют" недавние "друзья", продолжал опасные забавы разоблачительства. Ведь теперь Лутьеву придется доказать, что его рассказ – правда, а иначе эти игры в Пинкертона кончатся для него весьма печально. Когда перед судом встанет вопрос, на чьей стороне правда: грозного УБОПа или "заигравшегося" журналиста – выбор может выпасть не в пользу последнего.
В этом абсолютно уверен еще один герой этой громкой истории – Николай Котляревский. Глядя на этого человека, начинаешь размышлять о превратностях судьбы. Еще недавно, и уже после Верховного суда Украины, снявшего с него все обвинения, в ответ на один из информационных запросов о виновности либо невиновности Котляревского, УБОП отвечал: "Следствием ГУ МВД Украины в АР Крым на протяжении 1998-1999 гг. была доказана причастность Котляревского Н.Н. к 11 составам преступлений и обвинительное заключение с приобщенными вещественными и иными доказательствами утверждено прокуратурой АРК. В дальнейшем уголовное дело было направлено в судебные инстанции по подсудности".
Теперь Николай Николаевич - респектабельный депутат, жертва журналиста-маньяка, и именно УБОП взял бывшего своего клиента под защиту и, судя по его осведомленности, снабжает его материалами, составляющими для других "тайну следствия".
Что думает о случившемся сам Котляревский, которого Лутьев чаще всего в своих публикациях называет "Колей-Убийцей", реже - "Колей-Котлетой"? Прежде всего, он просит не вспоминать об этих обидных кличках. Вообще, по словам депутата, "Котлету" придумал во времена его ареста генерал Москаль, требуя его "зажарить". Выполняя эту просьбу, автор задал Котляревскому несколько вопросов, обращаясь по имени-отчеству.
- Николай Николаевич, дело Лутьева связывают с тем, что он много писал о Вас негативного в своей газете. Как Вы вообще реагируете, когда говорят о Вашем прошлом, о котором так много когда-то рассказывала крымская милиция?
Котляревский: Мой отрицательный имидж был создан, начиная с 1999 года, когда в прессе подавалась негативная информация. Журналисты были на это просто заряжены, а у меня не было возможности говорить, что это не так. И лишь только на суде мне удалось это сделать. Многим политикам и чиновникам надо доказывать, что они не связаны с криминалом либо с какими-либо правонарушениями – я это уже доказал.
Всю информацию, которую обо мне имели, свалили в одно уголовное дело, которое было возбуждено 24 декабря 1998 года, и всю эту информацию проверили. Давление было колоссальное и нагрузка на меня выпала очень большая. Я считаю, это дело было не только заказное, но и сфабрикованное. Обвиняли меня в организации преступной группировки города Евпатории. В принципе, никакого прямого обвинения против меня не было. Все преступления были совершены другими людьми, а я, по мнению следователя, был организатором.
- Лутьев много писал о ваших криминальных связях, в частности с Юхненко, осужденным затем к высшей мере. В каких отношениях Вы были с Юхненко?
К.: Юхненко был человек, который в городе был очень авторитетным на время, начиная с 90-х по 98 год. В принципе, все хотели с ним дружить. Я говорю и о госчиновниках, и о милиционерах, начальниках Службы безопасности – все хотели с ним дружить и все трепетали перед ним.
- Говоря об авторитетности Юхненко, Вы имеете в виду криминальный авторитет?
К.: Тогда это замалчивалось, и было это как-то так, что человек этот все решал в городе. В каждом городе были такие люди, очень влиятельные. Тогда как-то это все опускалось. Это после того, как в 98 году началась борьба с преступностью, это уже назвали каким-то именем. Это был криминал. До этого это так не называлось. Все, включая мэра города, начальника милиции, начальника СБУ, все хотели быть с ним в хороших отношениях. И все были с ним в хороших отношениях.
- И Вы тоже?
К.: Будем так говорить: до 96-го года я был в нормальных с ним отношениях. Понимаете, если бы все, кто в городе жил, были бы с ним в ненормальных отношениях, они хорошо бы не жили. Каждый из нас боялся, чтобы не создавались проблемы.
- То есть до того момента, когда он был осужден к высшей мере наказания, он был большим Папой, от которого все зависели?
К.: Да, абсолютно все в нашем городе.
- В чем причина Вашего многолетнего конфликта с Лутьевым?
К.: У него не сложились отношения с мэром, и он стал с ним сводить счеты. Я встал на сторону мэра. Лутьев стал бороться со всеми, кто на стороне мэра. Начал говорить: те взяточники, те коррупционеры, те преступники. У меня не было чиновничьей должности, поэтому меня сразу окрестили бандитом. Он так меня окрестил. Во время выборов 1998 году, когда мы с ним шли по одному округу, он выпустил листовку на меня и на мэра, в которой перечислял, кто, как и за кем стоит. Листовки растираживали десятками тысяч. Там везде была клевета, оскорбления. Я ходил в милицию, в прокуратуру и не знал, что делать. Тогда, в принципе, по договоренности мы внедрили к нему двух людей, которые брали листовки, при этом записывали его.
Так он был изобличен, в отношении его возбудили уголовное дело, посадили на 2 месяца. С того времени он обозлился, и я и еще несколько депутатов, которые в этом участвовали, стали для него просто врагами. И он начал ходить к Москалю, к нашему начальнику милиции и рассказывать про меня всякую гадость. Я с ними тоже общался и говорил: до меня доходят слухи, что вы за меня плохо говорите. Они: "Ну, вот у нас есть информация, что ты по локоть в крови". То есть эта вся информация выходила от Лутьева. Он создавал мне имидж, общаясь в прокуратуре, милиции – везде он делал из меня супер-криминального авторитета. В итоге, вся информацию, которую он давал, была реализована в уголовном деле. Еще раз говорю, это дело было просто сфабриковано.
- Ваш брат тоже фигурировал в этом деле?
К.: Да, но он вину свою не признал. Его осудили за вымогательство и мошенничество.
- И его числили в составе Вашей, якобы, группировки?
К.: Конечно. Знаете, я вам скажу, конечно же, он мне подмочил очень сильно репутацию, но он мой брат. Да, я считаю, что где-то он невиновен, но я не могу его осуждать – он это сделал, может неосознанно. Я повторяю, что он не признал себя виновным ни в Верховном суде Крыма, ни в Верховном суде Украины, но его осудили, меня же не осудили, потому что на меня не было никаких показаний. Вопрос задавался на суде один: "Вот вы говорили, что Котляревский - организатор преступной группировки, откуда вы это знаете?" Свидетели и потерпевшие говорили: "А мы читали в листовках Лутьева".
Потом дело развалилось. На сегодня я считаюсь непривлекавшимся к уголовной ответственности, так как суды меня оправдали. Сразу после суда ко мне обратилось несколько генералов МВД и сказали, чтоб я не жаловался, говорили "давай все на этом закончим". Я им дал слово, что на них я писать не буду, ну, не на них, а на их сотрудников, которые чинили беспредел. Также я пообещал, что на милицию и на прокуратуру я иски не подам, я их и не подавал. И за нанесение мне морального вреда я от них не получал. Я лишь подал на государство и выиграл (государство выплатило Котляревскому 900 тысяч гривен – УП.)
- Вы собирались подавать в суд на Центр общественных связей крымской милиции, который распространял о вас негативную информацию?
К.: Знаете, со мной встретился человек и сказал: "давайте, забудем это".
- То есть в суд на ЦОС Вы подали, но потом договорились?
К.: Да. Ну, если честно, аргументы были такие: "Ладно, выиграешь ты у нас суд. А кто тебе будет платить? Денег у нас нет. Только наживешь себе в нашем лице обратно врагов".
- По поводу Ваших отношений с Лутьевым все ясно. Они испортились, когда по вашей инициативе Лутьев был арестован за 12 дней до выборов – это начало конфликта. А какие отношения сложились с УБОПом?
К.: Знаете, я им и сегодня не сильно верю. Но я должен рассказать, как в действительности все произошло. На меня вышли оперативные работники.
- Кто именно?
К.: Они все фигурируют в уголовном деле, и есть тайна следствия. Я это все скажу сразу после того, как Лутьев прочитает все уголовное дело. В этом деле очень много показаний, очень много звукозаписей, фотоснимков, видеозаписей. Они провели очень большую работу в отношении его, и если следователь это покажет, Лутьев поймет, как ему дальше действовать, либо убежать вообще, либо что-то придумать.
- Вы верите в то, что Лутьев хотел Вас убить?
К.: Почему Лутьев захотел меня убить и заказал мое убийство? Потому что я накануне получил 900 тыс.грн., это было 28 октября. Этот гражданин регулярно звонил в Киев, говорил, чтобы мне не выдавали эти деньги, но все равно некуда было деваться – было решение местного суда, Аппеляционного суда, надо было мне выплачивать то, что мне возместило государство. И когда он это узнал, у него произошел толчок. Как он рассказывал этим оперативникам: "Понимаете, я с ним борюсь, я столько сделал для того, чтобы растоптать его, а у меня ничего не получается. У него там все схвачено". Это его слова: "Его надо убить". У него было такое настроение.
- Лутьев оперативникам такое говорил?
К: Да. Вообще, это он еще полгода назад говорил. Эти все показания, в принципе, есть в уголовном деле. А они приняли это как шутку. Но потом он это сказал человеку, с которым Лутьев дружил. Он с ним так плотно дружил, что, по моей информации, они пересылали друг другу по Интернету информацию. Этот оперативник и другие оперативники, они работали очень долгое время против меня. Они в этом признались, потому что Лутьев давал им информацию…Они до последнего момента верили, что Лутьев - тот человек, который борется с криминалом. Но когда они со мной пообщались, то сказали: мы теперь видим, что ты совсем другой человек.
Когда они на меня вышли, то сказали, что Лутьев хочет меня убить. Я не поверил, приехал домой, посоветовался с женой. Понял, что у меня есть вариант предупредить Лутьева. А они мне говорят: "Если ты его предупредишь, он завтра же затаится, но через время он тебя все равно убьет. Мы против него не хочем идти, но у нас просто ситуация такая, что если завтра он тебя убьет, генералы просто полетят, потому что ты - депутат Верховной Рады Крыма, и нам эта проблема не нужна".
Я им говорю – дайте мне доказательства. Мне говорят - хорошо. Они берут санкцию на прослушивание и запись гражданина Лутьева. Этот киллер, он обвешивается жучками, под эту операцию подтягивается 8 человек. Он садится к нему в машину, и там начинаются все разговоры. Эти разговоры все записаны, зафиксированы. Там была передача денег.
- Не возникала мысль, что Вас просто использовали втемную, чтобы свести с ним счеты, используя Ваши с Лутьевым плохие отношения?
К.: Он настолько был с ними в близких отношениях, что просто подумал, что это не может произойти. Но он будет не только заказчиком, в конце он будет и организатором. Я думаю, что следователь ему предъявит и организацию, потому что он рассказывает, как надо убить, показывает места. Там настолько это все серьезно.
Мне вообще обещали, что операция произойдет в один день. То есть вы – средства массовой информации, об этом не узнаете. Они специально вам информацию не давали, ведь все это разыграно было для одного Лутьева. Я должен был вечером пропасть, и на следующий день утром операция должна была закончиться, но он там что-то затянул. Но они профиксировали много разговоров, у них доказательная база против Лутьева огромная.
Насчет доверия к ним. Я им не доверял, ведь это те самые люди, которые работали против меня по выборам. Именно они работали и опрашивали людей по моему округу. Они говорят: "Да, мы работали против тебя. Нам Володя давал информацию, мы приезжали и тут же брали". Поэтому я все взвесил и прежде чем пойти на эту операцию, я очень хорошо подумал, какие могут быть последствия. И они тоже не стали бы рисковать, потому что у них вопрос сейчас стоит об УБОПе, потому что если бы они это все сфабриковали, для них это сейчас будет финиш.
Если не сфабриковали – то плюс. А они это не сфабриковали, то есть это невозможно сфабриковать. Я скажу больше, что уже произведена экспертиза, которая признала, что это голос Лутьева. А там такие моменты, которые просто ужасают. К примеру, Лутьев говорит, если ты его убьешь, я стану депутатом, стану все решать. Понимаете, это разговор далеко неумного, непорядочного человека. Я уверен, когда дело передадут в суд, все это вам станет известно. Я уверен, что все правоохранительные органы сами заинтересованы все это вам отдать, но сегодня они молчат, чтобы Лутьев не знал, что у них есть.
Он прикрылся тем, что он журналист. Он далеко не журналист, то, что он писал, он просто сводил счеты. Они в нем заблуждались.
- Я повторяю свой вопрос. Лутьев несколько лет трепал Вам нервы в своей газете, и каждый понимает, как Вы должны его не любить. С другой стороны, нужно учитывать, что у вас не совсем безупречное прошлое – все-таки это было громкое дело. Могли эти оперативники воспользоваться всеми этими факторами, чтобы свести с ним свои счеты?
К.: Я думаю, что нет, у них с ним были очень хорошие отношения. Меня не использовали. Есть этому доказательства. Это был его осознанный шаг, и он хотел стать после меня депутатом.
- Допустим, зачем ему нужно было убивать еще 2-х людей?
К.: Он говорил (киллеру – УП.) тебе нужно заработать, будет постоянная работа, у меня есть еще люди, которых нужно убрать.
Лутьев сегодня молчит, ничего не говорит. В принципе, юридически он занимает правильную позицию. Потому что он должен узнать, что есть у следствия.
- Вы испытываете к нему ненависть, обиду?
К.: Когда он в декабре начал выпускать газету, я прочитал первый ее номер, и, конечно, очень сильно расстроился. Но он не писал ничего нового и я не ждал ничего хорошего. Я находил ему оправдание, потому что понимал, что у меня с ним никогда не будет хороших отношений. Я понимал, что идут выборы, и он должен это делать, так как у него других козырей не было. Он только может говорить, что борется с теми и с теми.
Да, это существенно повлияло на мой имидж, может быть, сыграло на то, что я выдвигался в депутаты ВР Украины и не прошел. Эта газета повлияла на то, что я не стал депутатом, хотя этого очень хотел. И я не успел объяснить людям, что все, что он печатает, это не так – предвыборная кампания была очень короткая. Я его оправдываю в тех действиях – он мне просто мстил. Сейчас я больше его боюсь. Не за себя, а за свою семью. Я не знаю, что от него ждать. Я понимаю, что когда человек загнанный, зная, что ему грозит пожизненное заключение, он может что-нибудь еще сделать.
- Это как-то нелогично, ведь если что-то с Вами случиться, первым подозреваемым теперь будет Лутьев.
К.: Это доказать будет сложно, если у него будет алиби.
- А если с ним что-то произойдет, на кого подумают?
К.: Я тоже так сказал и в милиции, и в Верховном суде, что он сейчас что-нибудь придумает, и скажет, что это сделал я. А я б на его месте так бы и сделал.
Понятно, что последнюю фразу Николай Котляревский прибавил лишь для яркости речи. Он – законопослушный гражданин и не собирается ничего делать ни на своем, ни на месте Лутьева. Тем более, что он теперь боится.
Последнее слово в этой статье, как это будет и на суде, за подсудимым – Владимиром Лутьевым. В конце нашего разговора он сказал: "Я не боюсь. Я знаю суть дела, я в нем участвовал. Я видел, я знал, что происходит, я был к этому готов".
Передрук даного матеріалу без дозволу автора і "Української правди" заборонена
