Язык как фактор формирования человека и нации
В гуманитарных дискуссиях и политических "прениях" о языке зациклились только на единственной его функции — коммуникативной (язык как средство общения).
Мол, говори "как удобнее", лишь бы тебя понимали. Если бы это было так просто, то, наверно, за десятки тысяч лет своей эволюции человечество давно уже перешло бы на какой-то "общепонятный", "удобный" язык.
Например, эсперанто или, идеально, — язык Морзе (не надо даже голосовые связки напрягать).
Это шутка. Но такой действительно смешной бытовой методологической доктрине равнодушных к языку своего народа обывателей штатные агитаторы смогли противопоставить, в сущности, еще менее убедительную — о вышеуказанном богатстве и "соловьиности" украинского языка.
Почему аргументы не сработали, и русскоязычные украинцы массово не вернулись к языку своих отцов (дедов)?
Во-первых, потому, что русский язык — также не бедный и по-своему мелодичный.
Во-вторых, потому, что с коммуникативной точки зрения, русскоязычный украинец не видит заметного различия в обмене информацией на том или другом языке.
Так почему же каждой успешной нации и каждому нормальному человеку в частности дано так свято беречь свой язык, — на уровне сознания и подсознания, на уровне личной и коллективной морали, на уровне традиционного и государственного права, на инстинктивно-рефлекторном уровне и т.п.?
Какие причины? И, главное, — целесообразность?
Ответ на эти вопросы является составляющей, а, возможно, и основой ответа на другой, наверное, самый универсальный: о целесообразности существования человека и человечества, об их назначении.
Гениально коротко и точно на него ответил Николай Рерих: "Человек и человечество существуют в мире для того, чтобы сотрудничать с эволюцией".
И роль языка в жизни человека и сообщества, а значит, и в этом глобальном сотрудничестве людей и наций определяется очень конкретными функциями.
Во-первых, кроме коммуникативной, язык выполняет еще: гносеологическую (познавательную); экспрессивную (энергетически-чувственно-эмоциональную); творческую, в частности мыслесозидательную; номинативную (именительную); идентификационную (нациесозидательную), культурогенеративную, эстетическую функции.
А во-вторых, в названных функциях языка, собственно, и воплощены важнейшие психоэмоциональные, когнитивные (связанные с сознанием) механизмы развития человека и нации.
Представьте себе армянина, который решил, что ему "удобнее" разговаривать на вьетнамском языке, и на родной земле, среди родного народа — "вьетнамизировать" своих детей. Может ли такой, чуженациональный, язык полноценно выполнять свою познавательную функцию?
Нет. Потому что познание нового всегда основывается на уже познанном. А оно полноценно может конденсироваться именно в национальных традициях (в частности, образовательных), культуре, народном опыте и знаниях и т.п., которые, собственно, отображены в национальном языке.
Доктор Пархонюк пришла к выводу, что влияние постоянного оперирования человеком неродным национальным языком неблагоприятно в познавательном, а больше всего — в морально-этическом плане, как на народ, так и на личность.
Такой язык не может полностью исполнять и экспрессивную функцию. Потому что национальный характер, биоэнергетика, темперамент, психоэмоциональный спектр уникален для каждого народа и, опять же, воплощены в его — и только его — языке.
Любой другой язык, кроме роднонационального, даже самый родственный, дисбалансирует с указанными сферами человеческой сущности, которая так или иначе отрицательно сказывается на индивидуальном развитии человека.
Творческая и культурогенеративная функции. Языки — "суть средства преобразования начальных доязыковых элементов мысли и потому могут быть названы средствами создания мысли", — определил выдающийся языковед Потебня ("Язык и народность").
Но язык создает не только мысль. Он создает культуру народа и сам народ. Наш народ очень талантливый, — любят пафосно прорицать наши политики. Но талант, как и ум, — только предпосылка творчества.
Путь от таланта, ума, духовных сил человека к целостному акту создания ведет через очень сложную систему факторов сознания и подсознания, мышления, эмоций, чувств, воли и т.п.
Системосоздающим фактором и тем универсальным психокодом, который приводит в действие эту сложную систему, является язык.
Если язык, на котором разговаривает и создает человек, соответствует его этногенетической, этнопсихологической, этноэкспрессивной сущности, то есть, проще говоря, если это язык его народа, то такой человек (и такой народ!) является полноценной творческой и культурогенеративной единицей.
А если нет? "Каждая особа является национальной, — очень жестко выразился по этому поводу Джилас, — иначе она ущербна. Каждое национальное движение является национальным, иначе оно наследуемое".
Итак, та часть любого народа, которой не все равно и не "какая разница", есть и будет культуросозидательной базой общества.
Какие доказательства? – Действительная реальность! Лучшие ученые, композиторы, писатели и прочие творческие личности? Это, как правило, люди, сформированные в органической для них родноязыковой среде.
Поэтому мы, украинцы, будем всегда интересны (и нужны!) человечеству (да и сами себе) именно как украинцы, а не "недороссияне", как любят нас называть некоторые русские шовинисты.
Идентификационная (нациесозидательная) функция. Теряя язык своего народа, человек в значительной мере теряет для себя и свой народ, а его народ теряет такого человека. И не только с точки зрения идентификации. Потеря роднонационального языка – суть денационализации, то есть – росидентификации лица.
Булаховский утверждал: "Нации умирают не от инфаркта. Сначала им отнимает язык". Что, кроме своего языка, теряет такой человек?
Денационализация существенно ослабляет и расбалансирует целостную систему ценностных ориентиров, стимулов и мотивов деятельности, потребностей и интересов, эмоций и чувств, стремлений и других психологических механизмов развития человека, органически связанных с его национальностью.
Денационализированный человек теряет совсем или ослабляет одну из базовых движущих сил развития личности – национальное сознание и достоинство, а также связанный с ними патриотизм.
Теряя национальное достоинство, такой человек лишает основы достоинство личное, дестабилизируя его, делая более уязвимым к негативу. Потому-то у донационализированного человека часто, с одной стороны, отсутствуют моральные указатели, а с другой – моральные табу.
Теперь понятно, почему у нас поголовная коррупция стала основным механизмом управления государством?! Отсюда, кстати, и наши передовые позиции по СПИДУ, наркомании, бандитизму: опасные наслаждения почти не имеют других альтернатив для духовно и мотивационно обокраденного денационализированного человека.
Денационализация "сводится к плохому воспитанию, к моральному недугу: на неполное использование имеющихся средств восприятия, усвоения или ослабление энергии мысли, на гадость запустения на месте вытесненных, но ничем не замененных форм сознания, на ослабление связи подрастающих поколений со взрослыми, которые заменяются только шаткой связью с чужими; на дезорганизацию общества, аморальность, оподление", — писал 100 лет назад Потебня.
Сможет ли национально разидентифицированный человек стать членом того народа, язык которого перенял? В какой-то мере — да. Но процесс данного перехода даже теоретически не достигнет 100%-го результата, является весьма энергоемким и содержит немало преград для индивидуального становления.
Эстетическая функция. Является ли русский язык Петренко (Петросяна, Петраускаса) с неминуемыми примесями, интонациями, акцентом, экспрессией и т.п. таким же эстетично целостным, совершенно-органическим собственно русским языком аутентичного россиянина Петрова? Нет и никогда не будет.
Молчан четко сформулировал взаимозависимость между эстетической и творческой функциями языка: "Слово создает мир, обезображенное слово искажает его".
Еще одна досадная ошибка в том, что весьма придирчивые охранники чистоты украинского языка и борцы с суржиком распугали и фактически подтолкнули к русификации сразу две категории людей:
Первая — часть суржикоязычных украинцев центра и востока Украины, которые решили, что им проще не исправлять родной, а перейти на русский язык.
И их неважный русский будет менее заметным (потому что настоящий русский в Украине найти нелегко), чем неважный украинский (который все же есть)! Этот мотив-аргумент сегодня является едва ли не самым распространенным.
Вторая группа — русскоязычные граждане, которые бы, возможно, и заговорили по-украински, но не захотели "коверкать язык" и быть объектом вмешательств искренних и неискренних "доброжелателей".
В связи с этим вернемся к коммуникативной функции языка, поставив еще один вопрос:
Является ли русский язык наших Петренко, Петросяна, Петраускаса тем же лексически, фонетически, синтаксически, синонимически, фразеологически и т.п. богатейшим собственно русским языком аутентичного Петрова?
И еще один простой и существенный вопрос: а какой словесный запас у среднестатистического русскоязычного украинца сравнительно с обычными родноязычными россиянином и украинцем? Наши исследования показали, словесный арсенал русскоязычного украинца в сравнении с ними в лучшем случае достигает 75%!
Откуда этому арсенала взяться, если подавляющее большинство русскоязычных украинцев свой русский язык вынуждены на разных нейроязыковых уровнях перекодировать с родного украинского.
Номинативная функция. "Разные языки — это не разные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его", — писал фон Гумбольдт. Поэтому, украинское "ліжко" это не совсем то же, что и русская "кровать", "олівець" — не абсолютно одно и то же, что и "карандаш", а "дружина" — не совсем их "жена".
Часто же слово обозначает целую историческую эпоху или событие данного народа, его удельные культурные, бытовые, обычаи или другие признаки. Действительно, в языке каждого народа отображены присущие только ему особенности культурно-исторической судьбы, мировоззрения, мироощущения, мировосприятия и — миросозидания.
Чем разнообразнее эта палитра всечеловеческого миросозидания и взаимообогащения, рериховского "сотрудничества с эволюцией", тем успешнее общий всечеловеческий прогресс и эволюция.
Язык — явление космическое. Но он — явление еще и генетическое.
Генофонды каждого народа формировались одновременно с особенностями его удельной ментальности, темперамента, высшей нервной деятельности. И — языка.
Эти особенности закладывались в генах, а психоэмоционально, биоэнергетически воплощались в языке и определялись, в том числе, и уникальными для данного ареала химическими, физическими свойствами окружающей среды.
В особенности — характером взаимодействия космической энергии с рельефом данной местности, опять же таки, неповторимым для каждого этноса (географический детерминизм).
Английские и польские ученые исследовали, например, что плач грудных детей разных национальностей разный и имеет национальные особенности.
Потеря роднонационального языка, денационализация (русификация, американизация или другое) является предпосылкой и механизмом деградации человека и народа.
Не обременяйте денационализацией себя и своих детей, потому что это противоречит самой природе человека и закономерностям его развития!
Человек и нация только тогда могут быть полностью функциональными, если их базовая функциональная сфера — язык — выполняет все надлежащие ей функции. Ею может быть только национальный язык. В другом случае, человек и нация создают себе искусственные преграды к прогрессу и никогда не реализуют себя полностью.
