Нельзя отдавать территории, надеясь, что это будет концом войны – детский врач и узник Кремля Юрий Шаповалов
Что вы знаете о настоящей стойкости и непоколебимости веры?
61-летний Юрий Шаповалов, врач из Донецка и глава местного клуба любителей кактусов, встретил полномасштабное вторжение РФ на оккупированной территории, в макеевской колонии строгого режима.
Телевизор рассказывал арестантам о том, что армия РФ добивает остатки Украины. Это означало, что Шаповалову, который уже почти 4 года находился за решеткой, придется провести там еще почти 10 лет. Но он до последнего не терял надежду, что Украина устоит. Чувствовал, что кремлевские пропагандисты значительно преувеличивают успехи российской армии.
Юрия Шаповалова, детского нейрофизиолога с 25-летним стажем, арестовали в 2018 году по обвинению в шпионаже. С 2014 года он вел блог в Twitter под ником "Залишенець донецький", где просто описывал, как живет город под оккупацией.
В августе 2025 года вера Юрия в то, что чудеса возможны, сбылась. После 7 лет и 7 месяцев неволи его вернули на подконтрольную Украине территорию в рамках обмена пленными.
В ноябре этого года Юрий Шаповалов стал лауреатом премии "УП 100", как один из лидеров Украины в категории "Общество".
В интервью УП он рассказал о том, как Донбасс выбрал независимость Украины, а потом не устоял перед "русской весной". О том, стоит ли отдавать врагу территории ради мира. И как выглядит свобода после российского плена.
Далее – прямая речь.
"Я всегда интересовался политикой"
Я коренной дончанин в пятом поколении.
Прапрадед в юзовские времена был подрядчиком, довольно состоятельным человеком. Заработал много денег, построил огромный дом, который сохранился вплоть до хрущевских времен. Его усадьба была в селе Семеновка, пока оно не стало частью Юзовки, а потом и районом Донецка, который застроили "хрущевками".
У прапрадеда был сын, который еще в царские времена дослужился до унтерофицера. Так случилось, что в 1917 году он перешел на сторону красных, занимал в конной армии немалые должности. Погиб в 1918 году на Перекопе (во время наступления на Крым подразделений полководца УНР Болбочана – УП). У него было трое сыновей, в том числе и мой дед.
Дом не конфисковали, потому что у семьи был статус семьи героя "гражданской войны". Дедушка во время Второй мировой пошел в авиацию, был штурманом. Получил ордена за то, что раненым посадил сбитый горящий самолет. А уже мой отец стал врачом, и я пошел по его стопам.
Я родился на Луганщине, куда папу отправили по распределению работать после медицинского. Прожил там два годика, а дальше семья вернулась в Донецк. Хотя в свидетельстве и написано, что моим местом рождения является Станично-Луганский район, я все же коренной дончанин.
Меня спрашивают, как я сформировался как патриотический украинец. Это и мне даже интересно. Видимо, дело в том, что всегда интересовался политикой. Я никогда не был активистом, представителем какой-то партии, но уже со школьных лет (улыбается) слушал "вражеские радиоголоса" ("Голос Америки", "Радио Свобода" – УП).
Во время Перестройки я ходил на шахтерские забастовки и митинги в Донецке. Мне было интересно. К нам приезжали все известные тогда активисты, лидеры бывшего диссидентского движения: Чорновил. Лукьяненко, братья Горыни, Юхновский. Яворивский. Думаю, что это повлияло на то, что в 1991 году Донбасс проголосовал за независимость Украины.
Читайте также: Пропасть между оккупированными территориями и остальной страной растет – Марина Воротынцева
"Они просто жили своей жизнью"
Было обидно наблюдать в 2014 году, как одним махом в Украине как-то списали Донбасс, нацепили на него ярлык пророссийского региона.
Я не видел серьезной заинтересованности в тех проукраинских митингах, на которые выходили люди в Донецке, со стороны значимых медийных персон, политиков. Мало кто решился приехать. А донецкие патриоты продолжали приходить к памятнику Шевченко, на площадь Ленина, рискуя своей жизнью. Устраивали шествие по улице Артема.
Я придерживаюсь того мнения, что межрегиональные разногласия есть в любой большой стране. Они заключаются в некоторых различиях менталитетов. Но то, что произошло в Украине, на Донбассе было искусственно раздуто плиттехнологами. Лично я вплоть до самих событий 2014 года не замечал, чтобы люди стремились слиться с РФ.
Да, какое-то соперничество, политическое противостояние с Киевом или с западными областями было. Однако я все равно считаю (даже если это моя фантазия, преувеличение): ситуацию специально разогрели россияне. И это была часть информационно-психологической операции, которая привела к этой "русской весне" и войне в целом.
Еще после Оранжевой революции, где-то с 2007 года, начали создавать различные организации типа "Донецкая республика". С помощью СМИ, сплетен, лжи, Русской православной церкви, концертов разных исполнителей нагнетали вот этот местный патриотизм и желание противостоять центральной, киевской власти.
Но подавляющее большинство людей не было настолько политизировано, они просто жили своей жизнью. Во время политических обострений четкой, собственной позиции не имели, и поддерживали в конце концов взгляды тех, кто казался им сильнее.
Если использовать такой термин, как "человеческая масса", которая не имеет собственной точки зрения, то она всегда ориентируется на того, кто сильнее. Это как дрессировка у животных. Такой массой легче управлять, чем отдельными сознательными людьми.
Мне, конечно, очень обидно, что многие мои земляки пошли на эту измену – если называть вещи своими словами. Но я считаю, что большинство из таких людей надо воспринимать как жертву очень сильной, целенаправленной информационно-психологической операции, которую россияне проводили после оранжевого Майдана. Человеку, который не интересовался политикой, было трудно сориентироваться в такой ситуации.
Несомненными врагами я считаю тех россиян, которые пришли на нашу землю. Своих земляков одной краской я не могу зарисовать. К каждому случаю надо относиться индивидуально.
Читайте также: Ультрас "Шахтера" Виталий Овчаренко: Когда вернусь в Донецк, сначала пойду по адресам коллаборационистов
Тяжелее пыток
Я редко вижу сны, но если вижу, то бывает, что снится родной дом в частном секторе, в Кировском районе Донецка. Со своим земельным участком и коллекцией из тысяч кактусов.
Однажды я шел в районе Крытого рынка и увидел на улице какой-то необычный военный автомобиль. Сфотографировал, выложил в Twitter. Люди заинтересовались, начали обсуждать, что это за машина. Затем на каком-то новостном сайте появилась информация со ссылкой на мою страницу, что в Донецке заметили новейшее российское авто РЭБ, которое даже не было еще принято на вооружение армии РФ.
После этой публикации я стал полноценно вести блог. Не скажу, что там была секретная, очень ценная информация. Я не проникал на какие-то засекреченные, военные объекты. Просто делился тем, что видел и слышал на улицах города.
За три года активного пользования в моем Twitter накопились сотни фото, тысячи сообщений о звуках различных прилетов, взрывов. Ну а уже следователь МГБ (так называемое "министерство госбезопасности ДНР" – УП) выбрал примерно семьдесят твитов и написал, что каждый из них я сделал по заданию спецслужб Украины (улыбается).
Годы, которые я провел за решеткой – это такой опыт, которого не должно было быть. До этого я жил совсем другой жизнью. Неволя – опыт, который меня изменил. Сделал сильнее. Но я бы никому не пожелал приобретать изменения в себе именно таким образом.
На первом этапе я был в "Изоляции". Это такое интересное место, которое до оккупации было культурным пространством. Но я там никогда не был. В 2013 году там проходил какой-то книжный фестиваль. Я собрался на него, изучил маршрут, но потом поездка не сложилась из-за работы. Никогда не мог подумать, что наконец-то туда попаду, только когда там уже будет тюрьма.
Самой большой потерей для меня за годы заключения была потеря родной матери, которая меня не дождалась. Это было тяжелее всего пережить, даже тяжелее пыток, физических страданий.
В начале моего срока связи с мамой не было пять месяцев. А потом она, несмотря на преклонный возраст, героически поддерживала меня. Это был период, когда без этой поддержки, передач со свободы выжить было невозможно.
Мама поддерживала меня, когда я был в донецком СИЗО, когда я был потом в Макеевской колонии. Она ушла из жизни в 2023 году, когда все начало меняться. Когда россияне туда уже официально зашли.
Читайте также: "Увеличивается количество могил тех, кто воевал с ВСУ". Интервью с расследователем Олегом Батуриным о предателях Херсонщины
"До сих пор вижу их лица"
Когда человека не лишают свободы, он не чувствует, насколько свобода важна. Но для осознания этого факта лучше не попадать в такие обстоятельства, как я.
Еще до оккупации я сам воспринимал свою жизнь как нечто рутинное. Просыпаешься утром как какой-то биоробот, идешь на работу, возвращаешься. Но настоящее лишение свободы это то, что действительно очень трудно пережить. Даже если нет пыток, даже если к вам будет любезное отношение.
Когда меня освободили, я был просто озадачен от обычной, просто жизни. Эту реакцию учитывают все, кто занимается обменами. Первые дни, когда мы оказались в Чернигове, нас изолированно держали в больнице. Не разрешали выходить за ее пределы.
А потом нас еще с одним врачом, который был в плену, привезли в Киев. И когда мы с ним впервые вышли за пределы госпиталя, это было что-то, что трудно передать словами. Это было ощущение, что мы попали в какую-то другую реальность: люди ходят по-разному одетыми, на каждом шагу кофе продается, ездят машины, транспорт.
На весь этот мир, на всех этих людей у меня не было раздражения. Я только радовался, что кто-то может жить именно так. Но до сих пор не покидают мысли о тех, кто все еще остается за решеткой. Есть люди, которые оказались там раньше меня. С 2017-го и даже 2015-го года.
Я до сих пор вижу их лица, глаза, которые смотрели на меня, когда мы прощались. Среди них много настоящих патриотов, которых надо оттуда вытаскивать. Во время полномасштабного вторжения количество гражданских пленных пошло не на сотни, а на тысячи. Всех их РФ удерживает абсолютно незаконно. По фейковым обвинениям.
Сейчас обсуждают все эти мирные планы. Но предпосылкой для всех переговоров должно быть освобождение всех наших людей.
Читайте также: Историк Лариса Якубова: "Русский мир" похож на тоталитарную секту, члены которой больны социальной шизофренией
Держаться
Почему россияне такие? Честно говоря, я пока не нашел для себя ответ, откуда у них такое бесчеловечное отношение к другим. Пока я лично с этим не столкнулся, в целом к русским я нормально относился.
Эта война и сама по себе ненормальная. Но то, как они ведут себя во время нее – за пределами понимания.
Мне также совершенно непонятна позиция, когда кто-то допускает, что можно отдать Донецкую, Луганскую области врагу. Я очень негативно отношусь к мысли, что там живут ментально чужие нам люди, что надо забыть об этом регионе.
Нельзя отдавать территории, надеясь, что это будет концом войны. Россияне – агрессоры, которые проглотят и руку, и голову, если им дать только палец. Мы уже видели, что все уступки они воспринимают только как признак слабости. Это им еще больше развязывает руки.
Я до самого последнего момента не ожидал, что может быть массовое вторжение с ракетными ударами по всей территории с введением регулярных войск. Это что-то ненормальное. Какая-то аномалия, с которой мы столкнулись.
После начала полномасштабного вторжения, когда фронт еще не отодвинулся дальше Донецка, нам иногда удавалось в колонии на радиоволнах поймать украинские новости. С помехами, но иногда мы могли услышать какую-то другую информацию, кроме российской пропаганды, которая давно уже "уничтожила" Украину.
Мы поняли, что Украина держится, что украинцы сопротивляются. Вера, что страна выстоит, стала крепче.
В первые дни после 24 февраля (2022 года – УП) мы смотрели российские телеканалы, и у кого-то возникали панические настроения: "Все, это конец". Но я этим настроениям не поддавался. Было понятно даже из их новостей, что не все так у них хорошо. Они приводили какие-то фантастические цифры сбитых украинских самолетов, в таком количестве, которого у нас и не было (улыбается).
Пока Путин в Кремле, бесполезно надеяться на мир. Ключ к настоящему миру именно там. После того, как той власти не станет, возможно что-то изменится.
Как бы там ни было, нам всем надо верить в то, что в конце концов все закончится именно так, как мы этого хотим.
От нашей веры, желаний и действий в этом мире многое зависит.
Конечно, еще многое придется пережить, вынести. Я на собственном опыте убедился, что чудо может произойти в любой момент.
Главное – держаться.
Евгений Руденко – УП