Парламентско-президентские маневры
С началом политического сезона с новой силой разгорелись споры о том, какая форма государственного правления является наиболее приемлемой для Украины?
На этот раз чаши весов качнулись в сторону парламентско-президентской республики. Точнее, их туда качнули и продолжают раскачивать Блок Юлии Тимошенко и Партия Регионов.
В желании этих сил превратить Украину в полноценную парламентско-президентскую республику нет ничего противоестественного. Также как нет ничего противоестественного и в желании президента Украины сохранить и усилить свои полномочия.
Вопрос в другом - а именно: какие аргументы при этом используются, насколько правдоподобными являются анонсируемые социально-политические последствия, как граждане могут влиять на выбор той или иной альтернативы.
Дискуссия о парламентско-президентской республике, уходящая своими корнями еще в "дореволюционный" период, в последнее время значительно углубилась и конкретизировалась. Если раньше она почти что не выходила за рамки вопроса о распределении полномочий между президентом и Кабинетом министров, то сегодня в повестке дня появились и другие, не менее важные вопросы.
Наиболее противоречивые и, как результат, дискуссионные из них – способ избрания парламента и порядок формирования правительства. В этом контексте перед политическими силами, которые не только поддерживают парламентско-президентскую республику, но также и обладают достаточным ресурсом, чтобы воплотить ее в жизнь, возникает необходимость решения двух задач.
Во-первых, определиться с будущим форматом парламента – многопартийный или двухпартийный.
Во-вторых, определиться с будущим форматом правительства – коалиционное или однопартийное.
Ну и, конечно, впоследствии найти нужные слова и аргументы, чтобы оправдать окончательное решение в глазах общественности. Ведь вне зависимости от того, каким будет это решение, оно должно обладать минимально необходимым уровнем легитимности.
Результатом сопоставления вышеприведенных альтернатив являются четыре пары возможных решений: многопартийный парламент – коалиционное правительство, многопартийный парламент – однопартийное правительство, двухпартийный парламент – коалиционное правительство, двухпартийный парламент – однопартийное правительство.
Следующий анализ не является попыткой предугадать то, как будет выглядеть возможная реформа в завершенном виде. Это, скорее, попытка обобщить позиции БЮТ и ПР в вопросе изменения формы государственного правления, вскрыв при этом некоторые, на первый взгляд не совсем различимые, подводные камни.
Исходя из заявленных ранее позиций, а также продолжающихся межпартийных переговоров, на наш взгляд, особого внимания среди четырех вышеприведенных пар заслуживают вторая и четвертая пары.
Но обо всем по порядку.
Первая пара – многопартийный парламент – коалиционное правительство – является отображением сегодняшней ситуации которая, судя по предложениям БЮТ и ПР, не устраивает ни одну из сторон.
Представители этих политических сил не единожды сетовали на то, что влияние небольших политических партий в процессе коалиционных переговоров очень часто непропорционально велико по сравнению с количеством отданных в их поддержку голосов избирателей.
Зачастую эти сетования вполне обоснованны, и поэтому желание БЮТ и ПР изменить такой порядок вещей вполне понятно. Несмотря на это, сбрасывать первую пару со счетов все же не стоит.
Дело в том, что вполне реальна ситуация, при которой партия, набравшая достаточное количество голосов для формирования однопартийного правительства, может, руководствуясь теми или иными соображениями, пойти на создание правительства коалиционного.
Третья пара – двухпартийный парламент – коалиционное правительство – является абсурдной по определению, ибо опровергает собой один из основополагающих принципов организации демократического парламента, предусматривающий наличие двух составляющих – власти и оппозиции.
Если исходить из задекларированных БЮТ и ПР позиций, то внедрение третьей пары – многопартийный парламент – однопартийное правительство – является наиболее вероятным.
Очевидно, что сегодня ни одна из политических сил не в состоянии набрать абсолютное большинство голосов избирателей для самостоятельного формирования правительства. Обойти эту проблему предлагают путем внедрения бонусной системы голосования, при которой партия, набравшая на выборах относительное большинство голосов, автоматически получает 226 депутатских мандатов в парламенте.
Соглашаясь по сути новеллы, БЮТ и ПР, однако, имеют собственные сценарии ее реализации. Так, БЮТ выступает за двухтуровое голосование: во второй тур выходят две политические силы, набравшие наибольшее количество голосов в первом туре.
Партия-победитель во втором туре получает 226 депутатских мандатов. Остальные мандаты распределяются пропорционально между всеми оставшимися партиями. ПР в свою очередь предлагает ограничиться одним туром, по результатам которого и определить победителя.
Главной целью такого "эклектического" подхода является желание одним выстрелом убить двух зайцев: с одной стороны – создать предпосылки для стабильной работы правительства, с другой – сохранить хотя бы видимость пропорционального распределения мест в парламенте. С этой целью в проекте Конституции, приписываемом БЮТ, предлагается снизить избирательный барьер с 3% до 1%.
Здесь стоит заметить, что третья пара может пересекаться с первой. Такая ситуация гипотетически возможна при условии, когда между количеством голосов, отданных за политическую силу-победителя, и 226 мандатами образуется значительный зазор.
В таком случае победителю выборов необходимо будет усилить свою легитимность созданием парламентской коалиции и, как результат, коалиционного правительства. Но при этом потенциальному партнеру изначально будет отведена роль не столько полноценного участника коалиции, сколько вспомогательной подпорки для успокоения общественности.
Четвертая пара – двухпартийный парламент – однопартийное правительство – является наиболее рискованным из сценариев.
Возможность его реализации во многом зависит от избирательного барьера, а также от внедрения запрета на участие в выборах блокам политических партий. Высказывания регионалов и бютовцев по этому поводу говорят о том, что поклонники двухпартийности присутствуют в обоих политических лагерях.
В БЮТ некоторые даже считают, что Украина обречена на двухпартийную систему. Именно так народный депутат Сергей Тёрехин в законопроекте № 3109 обосновывает необходимость поднятия избирательного барьера до 10%. Привлекательность этой идеи для политических сил состоит в потенциальной возможности единоличного формирования правительства.
Но у этой привлекательности имеется и обратная сторона: поскольку при таких правилах игры "первый на финише" получает все, а "второй" – ничего, то шансы в результате выборов оказаться во власти равны шансам оказаться в оппозиции.
Помимо риска имеются и другие трудности, которые возникли бы на пути реализации такого сценария.
Во-первых, вряд ли принудительная двухпартийность понравится подавляющему большинству граждан. С высокой долей вероятности можно утверждать, что, после внесения соответствующих изменений в законодательство, на следующих парламентских выборах можно ожидать значительного спада избирательной активности граждан.
Подобный исход поставит под вопрос уже не столько доверие к той или иной политической силе, сколько легитимность парламента и, как результат, всей выстроенной на нем политической системы.
Во-вторых, возникают сомнения в состоятельности побежденной политической силы признать и смириться со своим поражением на выборах.
Исходя из предыдущего опыта, вряд ли кто-то сможет гарантировать, что такая политическая сила не станет оспаривать свое поражение не только в суде, но и на улице. Особенно, если долю победы будут решать несколько процентов голосов.
В-третьих, обратно же, отсутствуют гарантии того, что победитель не станет использовать наличный у него административный ресурс в период между выборами с тем, чтобы ослабить своих потенциальных соперников к следующей парламентской гонке.
В результате такая мнимая двухпартийность может достаточно быстро выродиться в партийную систему с доминирующей партией, остальные партии которой будут исполнять роль демократической ширмы.
В этом контексте весьма наивно и безосновательно звучат апелляции политиков к опыту Великобритании и США. Действительно, столбами политических систем этих стран являются две доминирующие партии, которые сменяют друг друга у руля власти.
Но при этом забывают упомянуть, что британская и американская двухпартийность взращивалась на почве мажоритарной избирательной системы в одномандатных округах, а не с помощью в одночасье поднятого избирательного барьера. Но это уже совсем другая история.
Из вышеприведенного анализа можно сделать несколько выводов.
Во-первых, БЮТ и ПР в процессе согласования позиций преследуют цель не только изменения формы государственного правления, но также и обеспечения себе как можно более выгодных стартовых позиций. В том числе и по отношению друг к другу.
Это желание проявляется в экзотических, а иногда даже и откровенно манипуляционных предложениях по изменению избирательного законодательства в целом, и избирательной системы в частности.
Во-вторых, широта пространства для маневра в сторону парламентско-президентской республики будет определяться не только умением БЮТ и ПР идти на взаимные компромиссы, но также и способностью этих сил убедить общественность в оптимальности окончательного решения.
По состоянию на сегодняшний день работу по этому направлению можно считать проваленной.
В общем же и целом, политические тяжеловесы все чаще рассматривают институциональные преобразования не как самоценность, а как инструмент решения собственных тактических задач. На наш взгляд, подобный подход к государственному строительству вряд ли способен оправдать себя даже в краткосрочной перспективе, не говоря уже о более отдаленном времени.
Назар Бойко, для УП
