Коли «ні» означає «ні». Ще раз про скандал прес-центру АТО і Громадського
Что означает скандал между пресс-центром Штаба АТО, "Громадським" и "Новой газетой" и почему украинским журналистам так необходима полноценная дискуссия о стандартах, методах и этике военной журналистики?
Спустя три недели, "Громадське" опубликовало репортаж из "промки" в Авдеевке и видео, где 6 июля погибли два бойца ВСУ.
Публикация была отсрочена на такой период, поскольку вокруг двух репортажей – "Громадського" и "Новой газеты" – разгорелся скандал.
Итогом стали закрытые консультации с участием экспертов, журналистов, представителей Штаба АТО и, кажется, стороны пришли к консенсусу. Но это только на первый взгляд.
Кажется, очередной внутрицеховой конфликт, который и избы-то выносить не стоило бы, если бы изначальным его участником не стал пресс-штаб АТО, а затем не подключились Генштаб, Мининформполитики, "Институт массовой информации", ну и широкая журналистская общественность, в основном комментирующая произошедшее в соцсетях.
Вечером 8 июля, в день, когда разгорелся скандал, журналист ТСН Катерина Коберник написала: "В фб много военных журналистов. Они много пишут об истории с Громадським. Срач, взаимные обвинения в стиле "сам дурак".
Аргументы типа: "мы не публиковали"/"врут! Публиковали". Кто-то может без истерики в хронологическом порядке написать всю историю с линками на существующее и удаленное, если оно было, видео? Не нужно трепа о стандартах, колонок псевдоэкспертов. Сделайте нормальный разбор. Его нет".
Эта запись остается актуальной. Разбора нет. Зато есть много мнений, масса эмоций и оценочных суждений, камуфлируемых под вердикты аналитиков.
Почему важен подробный анализ этой истории?
Потому что в данном случае речь не просто о журналистских стандартах и правилах работы в зоне военного конфликта, а, пожалуй, о репутации нашего цеха в целом. О способности украинских журналистов признавать ошибки и говорить правду, какой бы горькой она не была.
Итак, сначала – общедоступная хронология событий, затем – возникшие вопросы, продиктованные стандартной логикой, и уж потом – скромные выводы. Оговорюсь, что посты и комментарии в Facebook публикую в сокращенном варианте, но с сохранением авторских пунктуации, орфографии и обсценной лексики.
Фейсбук все стерпит
8 июля, в 14:08 в Facebook аккаунте пресс-центра Штаба АТО появляется заявление. "6 липня 2016 року у населеному пункті Авдіївка на промзоні, яку обороняють українські десантники, вели зйомки журналісти Громадського ТБ Анастасія Станко і Костянтин Реуцький.
З ними також була і представник російського видання "Новая газета" Юлія Полухіна, яку журналісти Громадського ТБ представили як свого працівника.
Станко і Реуцький не перший раз працюють на промзоні, тож їх добре знають десантники.
Зазначені журналісти відзняли обстріли наших позицій з боку російських окупаційних військ та двох загиблих українських військовослужбовців в результаті попадання міни в бліндаж.
Зранку 8 липня цей сюжет було виставлено на сайті Громадського ТБ, переглянувши який, захисники промзони звернулися з вимогою до керівництва каналу зняти відео, що останні й зробили. Через деякий час подібний сюжет вийшов на сайті "Нової газети" за авторством Юлії Полухіної, який розлетівся інтернетом, російськими ЗМІ та медіа-ресурсами так званої "ДНР".
Це обурило українське суспільство і насамперед воїнів десантників, що обороняють промзону в Авдіївці. На даному відео чітко відзняті позиції десантників, їхні обличчя і зброя, предмети, що можуть стати орієнтирами для ворога. Це є грубим порушенням правил роботи журналістів в зоні АТО.
Прес-центр АТО наголошує: немає нічого ціннішого, ніж життя і здоров’я наших воїнів. Відтак до журналістів, які у своїй діяльності грубо протирічать даному принципу, будуть прийматися відповідні рішення".
Пресс-центр Штаба АТО требует от СБУ лишить всех троих журналистов аккредитации. Через несколько часов появляются официальные заявления "Громадського" и "Новой газеты", в Facebook высказываются все "фигуранты" дела, медиаэксперты и заместитель министра информационной политики Татьяна Попова.
Однако посту пресс-центра штаба АТО предшествуют две записи в аккаунте Маси Найема, бойца 122-го Отдельного аэромобильного батальона ВСУ, с которых, собственно, и начинается вся история.
Первый опубликован в 6:42 утра 8 июля: "Я сразу прошу прощение за резкость, но имею право. сегодня утром я увидел репортаж одних СМИ, которые приезжали к нам на позицию. С доверием к людям – мы не просматривали камеры после того, как они были тут. так как эти журналисты уже который год снимают войну и не были замечены в непрофессионализме.
Перед этим ночью, часам к трем, меня разбудило два сообщения. на которых у ополчения в твиттере появилось фото трупа моего товарища. но уже утром я увидел и видео, где четко видно все – от укрытия, до позиции, где стоят ребята каждую ночь. рискуя своей жизнью. а также их позывные.
Простите, но какими же надо быть мудаками и идиотами, чтоб не понимать что вы делаете. Неужели погоня за славой вам дороже жизни ребят, а в крупном плане – мира над вашей головой в Киеве?"
Маси Найем также напоминает, что военнослужащие ежедневно и еженощно борются за то, чтобы скрывать каждую точку позиций, а одна 82-миллиметровая мина может убить целую роту, если будет запущена в нужную точку.
Следующий пост опубликован в 8:55 утра того же дня: "1. журналисты нужны. чтоб весь мир знал, какую подлую войну ведет РФ, толкая на преступления буйные головы ДНР и ЛНР. Это очень важно. 2. командование ВДВ максимально лояльно относится к СМИ. Уважая каноны демократического государства. оттого и пускают снимать фото и видео. советы журналистам впредь:
– не снимайте никогда подходы к позициям;
– не снимайте с привязкой к местности;
– никогда не снимайте раненых полностью;
– никогда не записывайте то, что говорят во время боя;
– никогда не показывайте позицию крупным планом;
– всегда согласовывайте отснятый материал хотя бы с одним военным, который был под обстрелом – он вам поможет понять, что не так.
Вообще смотрите на то, что вы выкладываете, глазами артиллериста, который будет корректировать огонь. Не знаете как это? Тогда не снимайте войну."
После обеда 8 июля на сайте "Громадського" появляется официальное заявление под названием "Громадське шоковане необґрунтованими звинуваченнями на адресу редакції з боку прес-центру АТО".
Две позиции в этом заявлении наиболее важны: "Громадське не розміщувало репортаж про бої біля Авдіївки на своєму сайті до узгодження матеріалу із військовими через питання безпеки позицій українських військових" и "Журналістка "Новой газеты" Юлія Полухіна знаходилася разом із журналістами Громадського на позиціях українських військових, отримавши дозвіл на зйомку у штабі АТО, а також узгодивши свій візит із командуванням ВДВ.
Заява прес-центру АТО про те, що журналісти Громадського представили її як власну співробітницю, не відповідає дійсності".
В вечернем прайме в студии "Громадського" глава ГО Наталка Гуменюк, в качестве приглашенного гостя в– Анастасия Станко. Спецэфир называется "Яким має бути репортаж з передової?". Станко говорит: "Видео было опубликовано, но в утреннее время".
Тем временем, в Facebook продолжают появляться посты и комментарии. Маси Найем пишет в 18:25: "в отличие от многих "експертов", я разобрался и вот что:
1. Nastya Stanko не говорила что журналист "Новой газеты" – журналист Громадського.ТВ.
2. Громадське.ТВ не публиковало видео у себя на сайте.
3. Мой пост утренний был о видео в новой газете. ру.
А все остальное – это старое "доброе" украинское желание поссориться внутри и еще больше разобщить общество".
В 17:37 пишет Константин Реуцкий: "Ребят, погибших на авдеевской промке 6 июля мы записывали за несколько часов до их последнего боя. Они погибли в 30 метрах от нас. Мы всё это время были рядом с ними. Мы помогали их бинтовать и грузить в эвакуационный "саксон". Я ещё не отстирал их кровь с одежды. Я второй день вспоминаю их лица, их шутки. Несколько раз пересмотрел съемки с ними. Это тяжело.
А сегодня я читаю опубликованное в фейсбуке штаба АТО заявление, в котором чуть ли не лично меня обвиняют в гибели этих ребят. При том, что репортаж с промзоны в эфир еще не выходил и с утра находится на утверждении офицеров штаба. Не знаю, кому пришло в голову переложить свои недочеты на журналистов, но этот кто-то совершил откровенную подлость.
По сути заявления штаба:
1. Информация о том, что сюжет о том бое на авдеевской промзоне был опубликован Громадським – это откровенная ложь.
3. Да, в съемке Полухиной есть то, что мы никогда не публикуем. Замечу, не публикуем не потому, что это идет вразрез со стандартами, а исключительно заботясь о наших военных. Но получила ли Полухина инструкции по работе на этом объекте? Кто должен был её подробно проинструктировать?"
В 20:35 под постом пресс-центра штаба АТО появляется комментарий журналиста "Громадського" Богдана Кутепова: "У цієї заяви є конкретний автор? Ім'я? Прізвище. Бо весь прес-центр штабу АТО слати нах.. якось нелогічно.
Це ж якесь уйо.. оце написало? А тепер почитайте заяви прес-центру штабу Нової Газети і заяву прес-центру штабу Громадського. І після цього або вибачтеся, або йдіть нах... Але краще зразу йдіть нах... Покидьки, захотіли цензури!? Нічого не вийде. Самі десантники горою стануть за те, щоб ми показували правду. А ваше гівно, яке писало цей текст, скоро все зрозуміє".
Кстати, на этот комментарий Кутепову отвечает Віталій Різничук: "Правду? Через ваші сюжети в нас вже не вперше гинуть воїни. Гарно працюєте."
Так был ли сюжет?
В течение трех недель видео "Громадського" было по ссылке недоступно.
Было ли оно опубликовано изначально? В официальном заявлении "Громадського" говорится, что нет. Константин Реуцкий называет информацию о публикации "откровенной ложью".
Анастасия Станко в спецэфире вечером 8 июля говорит, что видео выложили, но в утреннее время.
Только 11 июля в материале корреспондента издания "Детектор медиа" Галы Скляревской под знаковым заголовком "Зона боевых действий против журналистов" появляется наиболее полная информация: "
Свое видео– для того, чтобы показать его заранее военным – "Громадське" залило на свой ютуб-канал в 5-40 утра 8 июля. Это обычная процедура, как "ДМ" подтвердила шеф-редактор новостей "Громадського" Ангелина Карякина, при работе над материалом: пока текстовая часть репортажа пишется, видеомонтажер заливает видео на канал, чтобы его посмотрели редакторы и – если это требуется – военные.
Итак, видео, находившееся в обычном доступе, первоначально сообщалось, что видео было в закрытом доступе, однако потом выяснилось, что два часа оно было открыто для всех – было залито на канал, и переслано бойцам 81-й бригады. Через два часа его удалили – поскольку редакторы не успели его за это время просмотреть покадрово, и на всякий случай его убрали с ютуб- канала.
Как утверждает пресс-центр АТО – по требованию военных. Карякина заявляет, что они сделали это по своей воле, во избежание дальнейшего его распространения – ведь бойцы его уже посмотрели, и до полной подготовки материала этот линк не был нужен".
Скляревская уточняет, что за время, пока видео "Громадського" находилось в общем доступе, его посмотрели 76 человек, и, по информации источников "Детектора медиа", это были в основном "коллеги журналистов "Громадського" с других каналов", которые якобы и обратили внимание пресс-центра АТО на этот репортаж.
"Причины столь быстрой реакции и бдительности коллег, если информация от наших источников достоверна, до сих пор остаются загадкой", – делает вывод медиаэксперт.
Еще дальше два дня спустя, 13 июля, идет шеф-редактор новостей "Громадського" Ангелина Карякина.
Выложив подтверждение от ресурса Youtube, она утверждает, что "вся эта история против "Громадського" склеена в лучших кремлевских традициях", кажется, не замечая, что ее коллеги отрицали сам факт публикации материала в открытом доступе.
Карякина пишет: "Получили ответ от Youtube о времени загрузки сюжета из Авдеевки – все как мы и говорили. В "кеше" отображается время по PST (Pacific Standard Time) – 10 часов отнимаем, получаем киевское время 8 июля, 05:25. Это важные детали, но они никого не интересуют – мгновенно находятся новые.
Главное – самое поразительное в этой всей истории вокруг Громадського, склеенной в лучших кремлевских традициях "nothing is true everything is possible" – сюжет, его содержание, ценность, не был и пока не стал предметом внимания военных, коллег и остальных заинтересованных лиц. Вал обвинений.
Мы ждем результатов экспертизы, на которую добровольно отдали сюжет. А также извинений и опровержений заявления о том, что Громадське представляло журналиста "Новой" своим сотрудником. Это не соответствует действительности. Особенно если действительность не переворачивать с ног на голову - то, чему так ловко учит Кремль".
5:40 утра в материале Скляревской превращаются в 5:25, но это и, правда, было бы незначительной мелочью, которую никто бы не заметил, если бы 8 июля все написали правду.
Старые "новые" грабли
Главной претензией военнослужащих и пресс-центра Штаба АТО к журналистам была публикация видео, на котором "засвечены" позиции, показаны лица бойцов и крупным планом – тело только что погибшего. Это видео с сопроводительным текстом под названием "Война вернулась" было опубликовано на сайте "Новой газеты" днем ранее, 7 июля.
8 июля в 20:06 в своем аккаунте этому видео дала такую оценку исполнительный директор "Института массовой информации" Оксана Романюк: "Я думаю всім треба трошки збавити градус дискусії.
Вина російської журналістки "Новой Газети" – є, факт. Вона підписувала правила акредитації, і вона їх свідомо порушила. У нас, як у медіа-експертів, також величезні питання до її матеріалу, там просто кричущий непрофесіоналізм і порушення етичних стандартів.
А от вина наших – і військових, і журналістів –я вважаю, під питанням. Громадське дійсно знімало у цей же час свій сюжет, але цей сюжет НЕ було оприлюднено, і мало того, лінк на цей сюжет було вислано тільки військовим для узгодження.
Не знаючи лінка, на цей сюжет зайти було неможливо, тобто лінк був приватний, а не публічний. Ми з юристами проглянули дане відео, і на нашу думку, там нічого аж такого страшного немає.
Ми не вважаємо, що наші мають відповідати за бездумні і непрофесійні дії російської журналістки. Натомість, вона порушила українське законодавство, порушила правила акредитації, і вона має понести за це відповідальність. Фактично, її дії підставили всіх українських і закордонних журналістів, які чесно і відповідально ставляться до висвітлення конфліктно-чутливих тем."
Однако сразу после публикации пресс-центра Штаба АТО, "Новая газета" также делает заявление, используя свежий аргумент: демонстрацию корреспондентом нарушения Минских договоренностей со стороны боевиков ценой риска собственной жизни.
"Юлия Полухина с угрозой для собственной жизни зафиксировала обстрел расположения подразделений ВСУ из 120-миллиметровых минометов, которые, согласно минским соглашениям, должны были быть отведены на оговоренное расстояние от линии разграничения.
Юлия Полухина проинформировала мировое сообщество о том, что на востоке Украины продолжают гибнуть люди, хотя многие политики делают вид, что ситуация у них под контролем. Но война может вернуться в любой момент — об этом был текст, фото- и видеорепортаж нашего военного корреспондента, которая работала в зоне конфликта, имея на руках все необходимые аккредитации, представляясь своим именем, называя газету, по командировке которой она работает в зоне АТО."
К слову, этот аргумент уже вечером 8 июля активно использует в своем эфире и "Громадське", его повторяют коллеги Полухиной Павел Каныгин и Ольга Мусафирова, которая заявила, что это видео необходимо "просто в морду тыкать тем, кто говорит, что Минские соглашения той стороной не нарушаются".
В тот же день об этом пишет корреспондент издания "Цензор.нет" Александр Михельсон: "З матеріалів чітко випливає, що сепари почали обстріл першими, використовуючи заборонену Мінськими угодами зброю. З акредитаціями (і тими, хто їх видавав) мають розбиратись компетентні органи. У мене ж ось яка майнула думка: чи не повинні ці матеріали бути продемонстровані, скажімо, нашим європейським "партнерам" на найближчій зустрічі в Мінську? А краще – не тільки там, і не лише їм? Росіяни, будьте певні, такого шансу не втратили б"
Из самого видео Полухиной очевидно, что журналистку "Новой" бойцы воспринимают как свою, понимают, что она ведет съемку, позволяют бежать за собой, когда несут раненого.
Но понимают ли они, что она снимает крупным планом погибшего?
Кажется очевидным, что ни один из бойцов не позволил бы вести съемку, если бы понимал, что кадры с ранеными и убитым будут опубликованы. Однако у бойцов другая задача.
И главный вопрос – где в момент съемки был пресс-офицер АТО, и был ли он на "промке" вместе с журналистами?
Если пресс-центр Штаба АТО и боец 122-го Отдельного аэромобильного батальона ВСУ утверждают, что Полухина попала на позиции только благодаря коллегам с "Громадського", а не в соответствии с собственными аккредитационными документами, на ком лежит ответственность за то, что ее туда пустили?
Ответы на все эти вопросы дает снова Маси Найем, пост опубликован 10 июля в 3 утра. "1. Анастасия Станко приехала с Юлией Полухиной. Без Анастасии Юлия бы не попала к нам на промзону несмотря ни на что. Об этом я уже говорил в эфире Громадське.Тв.
2. Договоренность с командиром нашего 122 батальона была таковой, что сюжет не выкладывается сутки.
3. Анастасия сбросила мне видео в пятницу в 05:51, опубликованное в youtube для того, чтоб я его отправил командиру на согласование. Я его увидел уже после видео на сайте "Новой Газеты". Видео командир так и не согласовал.
4. Со слов Анастасии этот ролик НЕ публиковался на их сайте. Признаюсь – я не проверял никаким другим способом, кроме как поиска на самом сайте Громадське.Тв. Не до того было – надо было что-то делать с тем, что позиции раскрыты.
5. О том как, кто и кому сказал о русской журналистке при согласовании заезда на промку – знают точно только те, кто общался. Потому свои домыслы вы можете оставить при себе, как и я в этом посту оставлю при себе. В понедельник с этим разберутся те, кто причастен.
6. Ложь "Новой Газеты" еще в том, что с их слов съемка вся была с разрешения офицеров. Это не так. Новая Газета вообще снимала на телефон и во время обстрела нам было совсем не до того, чтоб следить кто и что снимает, тем более что изначально обусловлены условия, на которых журналисты попадают в зону АТО.
Конкретно "Новой Газете" никто не говорил "да, можете снимать позиции, пути отхода в укрытия, эвакуации и засвечивать позывные". это говорит о том, что снимающему было ГЛУБОКО НАПЛЕВАТЬ, что будет с ребятами после такого репортажа, потому что любой обыватель может сказать, что это просто слив позиций и данных в угоду врага. а уж такие ребята, как в "Новой Газете" – тем более знают что к чему. это непростительно."
Выводы
В сухом остатке получаем такую хронологию событий:
1) корреспондент "Новой газеты" Юлия Полухина попала на "промку" только благодаря тому, что была вместе с журналистами "Громадського", которым бойцы доверяли;
2) во время боя она снимала на телефон, и бойцы могли этого не отследить;
3) после публикации фото- и видеорепортажа в "Новой газете" он стал доступен боевикам так называемых "ДНР" и "ЛНР";
4) видео "Громадського" появилось на youtube-канале рано утром 8 июля и было в открытом доступе два часа;
5) в нем, как утверждают журналисты, не было "засвечивания" позиций и демонстрации тела убитого бойца крупным планом, как это было в репортаже Полухиной, но не потому, что "это идет вразрез со стандартами", как утверждает Константин Реуцкий, а исключительно из уважения к украинским военным.
Чтобы обнаружить эти факты, которые с самого начала лежали на поверхности, пришлось внимательно проанализировать все записи, сделанные в ходе скандала, в точной хронологии.
Те, кто этого не сделал, включая медиаэкспертов, убеждены, что пресс-штаб АТО повел себя "в лучших традициях Кремля", а корреспондент "Новой газеты" честно сделала свою работу, продемонстрировав факт нарушения боевиками Минских договоренностей. Она действительно его продемонстрировала, но какой ценой?
Дискуссия о журналистской этике, о рамках допустимого в нашей работе – задача непростая и в мирное время. Но за два с лишним года боевых действий на востоке Украины среди журналистов, которые освещают конфликт, не состоялось ни одной полноценной дискуссии о правилах и стандартах военной журналистики.
Обсуждения были точечными, в моменты вот такого же нарушения стандартов со стороны военных корреспондентов.
В марте 2015 года, когда в зоне АТО трагически погиб фотокорреспондент газеты "Сегодня" Сергей Николаев, а его коллега с ТСН снял на фоне умирающего коллеги стендап, издание "Телекритика" привлекло к обсуждению проблемы в том числе и корреспондента "Громадського" Анастасию Станко.
Она сказала тогда: "Я переконана, що окрім розробки внутрішніх статутів редакцій, варто зробити загальний маніфест-нагадування про етичні стандарти на війні, щоб власники і керівництво всіх ЗМІ його підписали. Адже зараз насправді від журналістського слова залежить життя і здоров'я людей, які перебувають у зоні війни. Це не пафосні слова, а наші реалії".
Высказалась тогда и глава ГО "Громадське" Наталка Гуменюк: "… достатньо бодай раз обговорити це в ньюзрумі й усвідомити, що телебачення - це не паралельна реальність, що ми маємо справу з реальними людьми та їхніми родинами, з реальними життями, тож на журналістах, режисерах, редакторах лежить неймовірна відповідальність".
В конце 2014-го в Киеве лекцию для журналистов в рамках тренинга по безопасности IWPR читал независимый российский журналист Аркадий Бабченко. Среди прочего, он тогда сказал: "Мои правила – это здравый смысл. Если говорят: "Здесь не снимаешь" – то я не снимаю. Если говорят: "Не снимай лица" – значит, я не снимаю лица. На войне слово "нет" означает "нет", и его два раза не повторяют".
А в мае 2015-го перед коллегами во Львове вместе с Бабченко выступал Левко Стек, военный корреспондент "Радио Свобода". И вот только одна цитата: "Объективность на войне –не стандарты и не точность, а человеческие жизни. И это – лучшая мотивация придерживаться объективности".
Марина Бердичевская, журналист, медиаэксперт, для УП
