Сколько еще "случайных" смертей будет в деле Гонгадзе?

Уже более шести лет Украина живет с делом Гонгадзе на совести.

Чем же это дело такое особенное, что никак не поддается расследованию?

Даже то, что сейчас какую-то его часть начал рассматривать суд, это не та правда, которой ждет общественность.

Почему же здесь не удается установить истину?

Ответить на этот вопрос должна, в частности, парламентская следственная комиссия по расследованию обстоятельств и причин гибели журналиста, созданная 21 сентября этого года.

В последнее время в СМИ появился целый поток информации: интервью, комментариев, дискуссий о деле Гонгадзе. Иногда даже кажется, что своя версия гибели журналиста есть чуть ли не у каждого, кто знает фамилию Гонгадзе.

Досадно слышать некомпетентные вопросы, особенно их комментировать. Поэтому обратим внимание на самое существенное.

Во-первых, эта комиссия является первой парламентской следственной комиссией, которая занимается исключительно делом Георгия Гонгадзе.

Во-вторых, комиссия должна не только выяснить обстоятельства и причины гибели журналиста, но также найти ответ на самый главный вопрос – почему за шесть лет расследования данное уголовное дело остается неподвластным украинскому правосудию.

В течение двух месяцев комиссия провела пять заседаний.

Депутаты ознакомились с материалами дела, которые собрала предыдущая комиссия, заслушали Генпрокурора Александра Медведько, выслушали свидетеля по делу экс-майора госохраны Николая Мельниченко, заместителя Генпрокурора Виктора Шокина, руководителя следственной группы Генпрокуратуры по делу Гонгадзе Романа Шубина.

В декабре комиссия должна отчитаться перед Верховной Радой.

Есть все основания ожидать, что деятельность комиссии не будет формальной, работой ради работы.

Мы хотим доказать, что у украинской власти есть желание и возможность раскрыть это непростое дело.

Убежден, что ВСК способна внести ясность в достаточное количество эпизодов расследования этого дела. А вот посадить на скамью подсудимых не только исполнителей, но и заказчиков преступления – это компетенция других органов.

Впрочем, вернемся к событиям шестилетней давности.

Почему, собственно, дело Гонгадзе приобрело такой резонанс? Почему оно не раскрыто до сих пор, несмотря на все обещания? Кто завел его в тупик?

Без сомнения, исчезновение журналиста в громкое уголовное дело "переквалифицировали" записи, сделанные бывшим майором госохраны Мельниченко в кабинете президента.

Да, можно спорить о том, нарушил ли офицер служебные полномочия или действовал в положении крайней необходимости.

Но, объективно говоря, интересует не оценка действий Мельниченко, а правовой статус сделанных им записей.

Много спорных вопросов мог бы решить следственный эксперимент, который неоднократно предлагали сделать.

Но не сделали. Почему? Эти вопросы ВСК обязательно задаст соответствующим следственным органам. Более того, мы будем настаивать, чтобы такой следственный эксперимент все-таки был проведен.

Тогда прекратятся все спекуляции на эту тему. Кстати, недавно экс-генпрокурор Святослав Пискун в одном из интервью также высказался в пользу то, что записи майора Мельниченко следует либо легализировать, либо признать сфальсифицированными.

У нашей комиссии будет немало вопросов и к Пискуну, ведь во время своего пребывания на должности Генпрокуратура у него были все полномочия, чтобы решить вопрос об аутентичности записей Мельниченко.

Кстати, следователь Шубин заявляет, что криминальный процесс не знает слово аутентичность. Аутентичность – это подлинность, уважаемый господин следователь, и не лукавьте, что вы не знаете процедуры проведения такой экспертизы.

А если две отечественные экспертизы, которые были проведены в данном случае, дали противоположные результаты, то следует назначить третью – комиссионную.

А лучше всего – с привлечением международных экспертов. И раз и навсегда прекратить полемику относительно статуса записей.

Кстати, провести международную экспертизу уже предлагалось в 2002 году в резолюции ПАРЕ и постановлении ВРУ, на это даже выделялись средства из бюджета. Правда, тогда речь шла об экспертизе записей Мельниченко относительно разговоров, которые касались и дела Гонгадзе, и Ельяшкевича, и Подольского.

Автор лично хотел, чтобы кто-то из экс-генеральных прокуроров ответил, почему этого не сделали. Тем не менее, возможно, есть смысл вернуться к такому решению, хотя бы относительно дела Гонгадзе?

Поскольку свидетели и пострадавшие продолжают высказывать недоверие Генпрокуратуре, наверное, есть смысл провести независимую международную экспертизу, которая имела бы юридическую силу в Украине.

Кстати, председатель ВСК Владимир Мойсик уже отправил на имя Мороза обращение с просьбой сообщить ПАРЕ о создании комиссии. Мы готовы совместно с представителями Совета Европы найти соответствующий механизм для такой международной экспертизы и вести переговоры с Мельниченко и потерпевшей стороной.

Так или иначе, сегодня снова стоит вопрос: верим мы Мельниченко как свидетелю или не верим? Думаю, для нашей следственной комиссии этот вопрос принципиален. Ответив на него, сможем выбрать правильное направление, чтобы двигаться дальше.

При этом факт остается фактом – если бы не записи Мельниченко, то сегодня вокруг исчезновения Георгия Гонгадзе и в дальнейшем существовали бы невероятные версии. Именно так – "Георгий Гонгадзе исчез!" – УП писала вначале.

В течение семи месяцев представители украинской власти заявляли, что Гонгадзе жив. Они отследили звонок в посольство Грузии с информацией, что Георгий находится в районе Феофании.

А помните, как Генеральная прокуратура Украины "установила" личность свидетеля, который видел исчезнувшего журналиста живым в Чехии?

А не заместитель ли Генпрокурора Баганец чуть ли не лично встретил живого Гонгадзе во Львове?

Кто-то "точно знал", что Георгий поехал жить в Америку. Говорили также – ему стало плохо, все надоело, он поехал воевать в Ичкерию.

А какими циничными были предположения, что "он мог просто кому-то довериться и заиграться" или решил своим исчезновением сделать пиар изданию.

В конце концов, заместитель Генпрокурора Винокуров "деликатно" намекнул, что в 1999 году из 35 449 исчезнувших граждан Украины найти удалось 31 231 человек. Мол, хотите – удивляйтесь, хотите – нет, так бывает, 4 218 человек найти не удалось.

И, если бы не записи Мельниченко, все, может быть, и поверили, что преступления не было, и Гия по сегодняшний день где-то "бездельничает и пьет пиво".

Потом, когда эти "предположения следствия" провалились, и стало очевидно, что Георгия среди живых нет, появились новые, не менее абсурдные, версии.

Например, заявление экс-министра МВД Юрия Смирнова и его заместителя Николая Джиги о том, что журналиста убили наркоманы, которые искали денег.

Потом Генпрокурор Васильев откуда-то взял гражданина К., который якобы добровольно признался, что это он убил Гонгадзе, и потом тихо где-то исчез.

И только под давлением упрямых фактов, которыми оказались записи, сделанные в кабинете Кучмы, дело Гонгадзе начало приобретать политический контекст и стали появляться политические версии убийства журналиста.

Именно это поразило украинское общество так, как никогда раньше.

И, вопреки стараниям разных заинтересованных сил нивелировать значение записей, те уже сделали свое дело. Если бы не это, не было бы "Дней памяти Георгия Гонгадзе", митингов в Тараще, акций на Майдане, "оранжевых" событий, такого желания узнать правду.

Третий срок в президентском диване, по доброй воле Конституционного суда, просиживал бы Леонид Данилович Кучма... Не так ли?

Не будем делать поспешных выводов, но отметим, что уже сейчас, прослушав первые отчеты, возникает более чем достаточно вопросов к Генпрокуратуре и к Генпрокурорам всем каденций относительно расследования дела Гонгадзе.

Автора очень удивила фраза Виктора Шокина, который уверял, что "по делу Гонгадзе все делалось правильно, но мы начали сначала".

Это как получается: предыдущие следователи ничего не делали? Значит, они должны за это отвечать! Наказали ли их?

Шокин также убеждал, что записи Мельниченко для дела Гонгадзе несуществены, и Генпрокуратура и без них установила бы истину.

Итак, возникает вопрос – что же тогда мешает раскрыть дело?

Почему следствие за шесть лет, четыре из которых прошли под непосредственным руководством Шокина и Шубина, не способно продвинуться хоть на шаг дальше Костенко-Протасова-Поповича?

Не хватает экстрасенса?

Помнится, оперативники когда-то вполне серьезно уже пользовались подсказками гадалок...

Верховная Рада осталась недовольна и отчетом Генерального прокурора Александра Медведько за этот год. Непонятно, кто конкретно будет отвечать за непростительные ошибки, если это были ошибки, правоохранительных органов.

Странная и неожиданная смерть медсестры из морга в Тараще, преждевременная смерть Дагаева, кома генерала розыска Фере, "самоубийство" Кравченко...

А еще – смерть в камере предварительного заключения Гончарова, нападение с гранатой на Несторова – члена "банды оборотней", которого охраняла милиция, и который был на подписке о невыезде – исчезновение Пукача после того, как тот уже был арестован, "пуля небольшого калибра" в черепе Ирины Радзиевской...

А это были важные свидетели, которые проходили по делу Гонгадзе! Причем все они, так или иначе, находились в поле зрения правоохранительных органов или спецслужб.

Сколько еще "случайных" смертей будет в этой цепочке, чтобы сделать невозможным отрицание очевидной закономерности?

Убежден – Украине срочно необходим закон о защите свидетелей. Чтобы защитить тех, кто еще может помочь установить истину.

В том числе и Мельниченко, который не доверяет Генпрокуратуре, но все же приехал в Украину. И заявляет о готовности сотрудничать. И других свидетелей по другим резонансным делам.

Нельзя, чтобы человек, который дал показания, становился отработанным материалом. Как могло произойти, что и сейчас, при новой, как мы говорим, украинской власти, в центре города посреди белого дня в голову Ирины Радзиевской попала пуля?

Радзиевская ведь была важным свидетелем в уголовном деле о гибели экс-министра внутренних дел Юрия Кравченко.

Кстати, не благодаря ли записям Мельниченко генерал милиции Кравченко стал свидетелем по делу Гонгадзе?

А накануне допроса в Генпрокуратуре, после таинственного звонка, он "случайно" нанес себе два огнестрельных ранения. Очевидно, генерал был важным, но не последним звеном.

Четко ясно одно – закон о защите свидетелей Украине крайне необходим. И парламентская комиссия по делу Гонгадзе может и должна такой закон лоббировать.

А, учитывая огромное количество претензий к Генпрокуратуре, следует задуматься и над введением в Украине института Независимого прокурора для расследования подобных резонансных дел.

Перечисленные проблемы – наиболее существенные и срочные на данном этапе, но их намного больше.

Президент Ющенко подчеркивал, что для Украины имя Георгия Гонгадзе является символом политических изменений и свободы слова.

Может, пришло время показать мужество, признать факты и откровенно назвать вещи своими именами?

Автор

Василий Сильченко, народный депутат Украины, заместитель председателя временной парламентской следственной комиссии по вопросам расследования обстоятельств и причин гибели журналиста Георгия Гонгадзе и выяснения причин промедления в расследовании уголовного дела, для УП