Украинское эхо Бандунга
"Конференция согласилась: a) заявить, что колониализм во всех его проявлениях представляет собой зло, которое надлежит быстро пресечь; b) подтвердить, что подчинение народов иностранному закабалению, господству и эксплуатации представляет собой отрицание основных прав человека, что противоречит Уставу Организации Объединенных Наций и мешает содействию международному миру и сотрудничеству; c) заявить о своей поддержке дела свободы и независимости всех таких народов".
Эти тезисы были озвучены на первой конференции стран Азии и Африки, состоявшейся в индонезийском Бандунге в апреле 1955 года. Там собрались представители двадцати девяти государств и зависимых территорий, в которых проживало более половины всего человечества.
Они клеймили империализм и колониализм, говорили о праве наций на самоопределение и о национально-освободительной борьбе. Именно в те дни впервые заявил о себе так называемый "третий мир" – и тогда это словосочетание еще не имело пренебрежительной коннотации.
От тех событий нас отделяют почти семьдесят лет. Но сегодняшняя имперская Россия, отказывающая украинцам в праве на независимость, вполне подпадает под тогдашнее определение зла.
Тем не менее из всех стран-участниц Бандунга только две в полной мере участвуют в антироссийской санкционной кампании: Япония и Кипр, успевшие переместиться из третьего мира в первый.
А 22 из 29 стран, когда-то представленных в Бандунге, даже не поддержали прошлогоднюю апрельскую резолюцию ООН с осуждением российских военных преступлений в Украине. К сожалению, это не случайное совпадение, а проявление определенной тенденции.
Поддержка Украины в третьем мире на порядок слабее, чем в развитых странах Запада. Наблюдая за российской агрессией против украинского народа, глобальный Юг склоняется к равнодушному нейтралитету. И это один из самых причудливых парадоксов нашей войны.
После 24.02.2022 украинские публичные нарративы сосредоточены вокруг двух "д": демократии и деколонизации.
С одной стороны, мы рассматриваем Украину как бастион демократических ценностей, противопоставляем себя тоталитарной России и разоблачаем кремлевскую тиранию.
С другой стороны, Украина воспринимает нынешнюю войну как национально-освободительную, говорит о многовековом колониальном угнетении и сносит памятники имперскому поэту Пушкину.
Читайте также: Такая разная война
Однако демократический нарратив действительно имеет успех на международной арене. Западные государства, которые с середины ХХ века позиционируют себя как защитники демократии, оказывают нам реальную помощь – деньгами, оружием, антироссийскими санкциями.
Несмотря на все претензии к коллективному Западу, его нынешняя позиция по Украине совпадает с его же ценностными установками.
А вот деколонизационный нарратив находит отклик лишь внутри Украины, но не за ее пределами. Страны третьего мира, которые с середины ХХ века несут знамя деколонизации – и, по логике, должны сопереживать украинцам, – не проявляют особой солидарности. Попытки убедить глобальный Юг в том, что его антиколониальные ценности перекликаются с нашими, не имеют заметного успеха.
Российская пропаганда эксплуатирует стереотипы времен холодной войны и работает достаточно эффективно. Украинцы долгое время практически не противодействовали ей – и только сейчас пробуют наверстать упущенное.
Безусловно, сказывается географическая отдаленность Украины от глобального Юга и слабая осведомленность тамошних жителей о ситуации на постсоветском пространстве. В этом смысле третий мир платит нам той же монетой, что и мы ему.
В 1998-2003 годах на африканском континенте бушевала Вторая конголезская война, затронувшая девять государств и унесшая более пяти миллионов жизней. Это был самый смертоносный военный конфликт со времен Второй мировой.
Но проявляли ли тогдашние украинцы живой интерес к далекой и чужой войне? Пытались ли мы разобраться, кто в большей степени заслуживает поддержки – Лоран Кабила или Поль Кагаме? Вопрос риторический.
Читайте также: Искусство отмены
Все это так. Но, помимо прочего, существует еще один фактор, играющий против Украины и мешающий достучаться до населения глобального Юга. Этот фактор лежит в морально-этической плоскости.
Описывая атмосферу, царившую в Бандунге в 1955 году, британский автор Пол Джонсон подчеркивал: "Так же, как в девятнадцатом веке, идеалисты видели в угнетенном пролетариате носителя морального превосходства, так теперь сам факт обладания колониальным прошлым и небелой кожей рассматривался как основание для международного уважения. Каждая бывшая колониальная страна была права по определению".
А что означает для глобального Юга полноценная солидарность с Украиной? В этом случае придется признать, что современная Россия – более актуальное зло, чем бывшие колониальные державы Запада. Что сегодняшние страдания украинцев актуальнее, чем угнетение азиатских или африканских народов в далеком прошлом. Что благодаря российскому вторжению в Украину центр мировой несправедливости в XXI веке сместился с Юга на Север, и монополия на историческую и этическую правоту оказалась поколеблена.
Словом, придется уступить Украине какую-то часть собственного морального превосходства – того самого превосходства, которым третий мир привык гордиться с середины прошлого столетия. И для огромного множества людей это неприемлемо.
Вместо антиколониальной солидарности борьба украинцев с империей порождает своеобразную цивилизационную ревность. Легко убеждать себя, будто Украине уделяется чересчур много внимания; будто на поддержку Украины тратится слишком много ресурсов; и это якобы бьет по интересам обделенного глобального Юга.
Намного тяжелее признать, что, зарабатывая на торговле с Россией, глобальный Юг предает собственные антиимпериалистические ценности. И потому общественное мнение в странах третьего мира вряд ли примет украинскую точку зрения.
А для Украины это лишнее напоминание о том, что отечественная деколонизация не должна заслонить отечественную демократию. Как видим, на одних деколонизационных нарративах в нашем мире далеко не уедешь.
Михаил Дубинянский
