Изюм, рука с браслетами, Сергей Сова. История одного фото и жизни казненного россиянами Героя Украины
В черно-белой картине войны яркие только кровь и сине-желтый флаг.
Осенью 2022 года украинцы выкладывали в соцсетях фото запястий с браслетами в патриотических цветах, чествуя тех, кого убили россияне в городе Изюм.
"Не обязательно быть украинцем, чтобы поддерживать Украину, – написала тогда одна из участниц флешмоба, будущая Нобелевская лауреатка Александра Матвийчук. – Надо быть человеком".
Человеком был 36-летний Сергей Сова из Никополя, боец 93-ей бригады "Холодный Яр", который получил звание Героя Украины с "Золотой Звездой" посмертно. Во время эксгумации почти 450-ти тел из изюмского массового захоронения кто-то сфотографировал его руку. Похожую на мощи. С яркими сине-желтыми полосками.
Сергей Сова был украинцем. Его расстреляли с завязанными за спиной руками, на которых тату с именами: дочь Лина, сын Марат и любимая Оксана. На руке были те же браслеты, которые он не снимал с тех пор, как их подарили дети.
Жена павшего воина Оксана Сова рассказала "Украинской правде", каким был ее муж, и как он до сих пор не дает ей упасть.
Далее – прямая речь.
Танец
О его существовании я знала очень давно, еще с юности: есть такой Сергей Сова – кандидат в мастера спорта, чемпион Украины по боксу среди юниоров.
Наш город небольшой, все спортсмены пересекаются. Мы занимались на одном стадионе. Я занималась легкой атлетикой. Нам было по пятнадцать лет. Видела этого парня – боксера, но не была лично знакома.
И вот мне двадцать один год. В кафе, где праздновали день рождения моей подруги, был праздник и у друга Сергея. Две компании сошлись в одном месте, в одно время.
На тот момент Сергей отслужил срочную, подписал свой первый контракт в ВСУ. А я училась в университете. Он пригласил меня на танец.
Мы узнали друг друга, и потом уже никогда не расставались (улыбается).
В 90-ые в Никополе немного было: характерные банды и так далее. Но у нас спортсменов уважали, к Сергею относились уважительно. Все, что было несправедливым, его очень цепляло. Темпераментный, зажигательный – он не мог просто промолчать.
Когда он пошел служить, у него случались споры, потому что Сергей умел стоять на своем. Всегда был за своих ребят. Для него было неприемлемым, когда кого-то оскорбляли. Он всегда пытался помочь.
Я поняла сразу, когда мы только познакомились: именно с таким человеком мне придется жить всю жизнь (улыбается).
Читайте также: Партизан из Василькова. О чем молчал Максим "Непийпиво" из ДРГ Святоши, павшей на Брянщине
Бог войны
Я всегда хотела иметь собаку, но родители не разрешали.
Когда появился такой любимый муж, мой дорогой Сергей, мечта осуществилась. После рождения сына Марата я сказала: "Хочу собаку!". Он ответил: "Значит, поедем покупать собаку" (смеется). И тогда у нас началось...
Это была немецкая овчарка. Черная. Первая. Зевс. Мы жили в "однушке". Марату два годика, родители говорили: "Вы совсем?!". Но мы строили собственную жизнь, имели свои мечты. Именно тогда у Сергея возникла большая любовь к животным.
Мы выучились на кинологов. У меня был общий курс дрессировки, у Сергея ЗКС – защитно-караульная служба. Он готовил собак для охраны. Работал инструктором по служебному собаководству на нашем заводе ферросплавов. Часто говорил, что с животными ему комфортнее, чем с людьми.
Мы развивались в этой сфере, у нас было много собак, занимались разведением. У нас было много хорошего в жизни. А потом пришел 2014 год.
Очень хорошо помню: это был апрель, первая волна мобилизации. Нашей дочке несколько месяцев. Он приходит с работы, говорит: "На предприятие пришла повестка".
На следующий день он уже был в военкомате. Дали сутки на сбор вещей. "Держись, дорогая, – говорил мне. – Я еду выполнять свою работу".
С утра он отбыл в 93-ю бригаду. Всегда хотел быть со своими ребятами. Его звали к себе друзья-артиллеристы, но он ответил: "Нет, мое – это пехота. Пехота – это боги войны".
В 2014–2015 был аэропорт (донецкий – УП). Сергей подвозил боеприпасы, работал на "дороге жизни", которую простреливал враг. Потом были Пески. Тоненькое было и Долгенькое.
Когда он демобилизовался, я попросила: "Пожалей меня, побудь дома с детьми". Его хватило ненадолго, на восемь – девять месяцев. Он работал с собаками, но очень переживал за своих ребят. И снова начал подписывать контракты.
Он возвращался на некоторое время домой, чтобы немного отдохнуть духом – здесь самый-самый его тыл, – а потом снова шел на войну.
Читайте также: Укротитель стихий. Жизнь азовца Ярослава "Фирста" от детства до гибели в Еленовке
"Ситуация очень сложная"
Очередной контракт Сергей подписал в 2021 году. По состоянию на февраль 2022-го он был в "Десне", в учебке. Хотел получить специальность боевого медика. Когда началось полномасштабное, их разместили по лесам Черниговщины для выполнения задач.
Помню этот звонок 24 февраля, еще даже шести не было: "Война". Но для него война была с 2014-го, и он знал, что она будет масштабной.
Еще тогда он говорил мне: "Русские на Донбассе не остановятся". Предлагал собирать вещи, чтобы быть готовой выезжать. Но я сразу сказала, что никуда не поеду, не покину дом, собак – на тот момент у нас их было четверо.
Поэтому когда он звонил 24 февраля 2022 года, то уже даже и не касался темы отъезда. Он прекрасно знал свою жену. У меня мужественный муж, но и жена боевого солдата – тоже воин. Я никогда не оставлю своих ушастых, хвостатых детей (улыбается).
Если бы он узнал сейчас, что я до сих пор дома (Никополь живет под постоянными обстрелами – УП), он бы меня точно... (смеется). Когда приезжаю на кладбище, всегда ему говорю: "Извини, но ты же знаешь меня. Я не могу бросить дом". Знаю, он сердится на меня из-за этого.
В марте 2022 года, когда побратимов Сергея и "Холодный Яр" переместили на харьковское направление, он хотел к ним. Несколько раз просил отпустить его в свой взвод, где он был старшим стрелком. Несколько раз получал отказы.
"Может, и не надо тебе туда?" – спрашивала я. "Нет, отвечал он. – Я должен быть там".
Перед тем, как все же присоединиться к "Холодному Яру" на Харьковщине, он приехал домой. Буквально на один день. Не мог не приехать, чтобы не обнять меня, детей, не поцеловать. Это был последний раз, когда мы с ним виделись.
Он всегда искал возможность, чтобы сообщить о себе. Находил какую-то точку, чтобы бросить смс, отправить смайлик, плюсик, хотя бы точку.
Последний наш разговор был 19 апреля (2022 года – УП). В восемь утра Сергею удалось дозвониться. Общались две минуты. Связь прерывалась. Он сказал прямо: ситуация очень сложная.
У нас с мужем всегда были откровенные отношения. Сергей старался говорить так, как есть, ничего не скрывать. Для того, чтобы я имела информацию, восприняла ее, проанализировала и принимала какие-то решения, делала, что от меня зависит.
Тогда Сергей сказал: все крайне тяжело, позиции в лесополосе круглосуточно обстреливают из танков. Есть прямые попадания. По состоянию на утро 19 апреля девять ребят "двести" – их просто разорвало. БК почти нет.
После этого он уже не выходил на связь. Мне сообщили, что он считается без вести пропавшим.
Читайте также: Аполлон из Желтых Вод. Жизнь 19-летнего Богдана Лягова из ДРГ Святоши, павшей на Брянщине
"Обнимать всегда"
Обстоятельства гибели Сергея мне, к сожалению, известны. Об этих обстоятельствах я узнала на рашковских телеграмм-каналах. Это был расстрел после окружения.
Официально он считался без вести пропавшим до эксгумации (началась в конце сентября 2022 года – УП). Но я знала, что он погиб, раньше. Начала собственное расследование, и в течение полутора – двух месяцев (после последнего разговора с Сергеем – УП) нашла подтверждение. Это было фото моего мужа. Расстрелянного. Обнаженного. С завязанными руками.
Не знаю, сколько (времени – УП) они провели в лесополосах до плена. Когда он в последний раз звонил, сказал, что у них команда стоять до конца, и они будут держать до конца свою позицию.
Я так понимаю, что ребят было несколько, когда их брали в плен. Но только Сергей был раздет до пояса. Без обуви. Со связанными за спиной руками. И это был выстрел в голову.
Я узнала мужа по татуировкам – их у него было много. На левой руке имя дочери – Лина. На правой – сын Марат, на предплечье я – Оксана.
С правой стороны, сбоку ниже груди – большая сова (Сова – фамилия Сергея; россияне могли принять тату за знак разведки – УП). А с левой стороны – самурай с сакурой.
Видимо, из-за татуировки его и раздели. Рядом с ним лежали другие парни, все в одежде.
Те браслеты (попавшие на фото с эксгумации – УП) у нас с 2014 года. Он их как тогда надел, так никогда и не снимал. Как-то, когда Сергей был на службе в АТО, мы гуляли с детьми, а Марат говорит: "Мам, давай их купим. Папа приедет домой, и мы подарим. Один от тебя, второй от малой (сестры Лины – УП)".
Скоро Марату будет восемнадцать. Он уже учится, на беспилотные авиационные комплексы. Как думаете, хочет он быть военным или нет? (улыбается). Не было даже смысла отговаривать его. Я хорошо знаю своих мужчин – что один упрямый, что другой.
Мне же остается всегда поддерживать, быть тылом, к которому можно всегда вернуться, выдохнуть. Я уже с этим смирилась, приняла это. Хотя это и больно, потому что понимаю, что война скоро не закончится.
У нас остались две собаки, которые помнят Сергея: немецкая овчарка Фокси и кане-корсо Марго. Кажется, они даже лучше других осознают его отсутствие.
У военной одежды специфический запах. Иногда ко мне приезжают друзья, которые воюют. Чтобы просто обняться. Спросить, как дела. И перед этим мгновением собаки ведут себя так, что, наверное, думают: вот, может, сейчас, сейчас он зайдет... Наверное, еще надеются.
Когда у меня не хватает сил, когда какие-то проблемы, что-то не получается, когда, я, как и все, уставшая от бесконечных обстрелов Никополя, мне снится одно и то же. Я боюсь высоты – и в жизни и наяву, – и вот я падаю. Я падаю, а Сережа ловит меня своими руками.
Я просыпаюсь со слезами на глазах. Он все еще поддерживает меня. Готов обнимать меня всегда.
Евгений Руденко – УП