Танки и апельсины
Понеділок, 13 грудня 2004, 15:03
Репортаж с поля битвы, которой не было
Они ждали всю ночь. Танки, колонны которых, "по свидетельству очевидцев", двигались в столицу из маленького городка Ирпень, так и не появились. Эти танки, также как и бронетранспортеры, двигавшиеся колонной по одной из киевских магистралей, были одной из многочисленных "уток" — вкусной приманкой, на которую клюнули все репортеры и операторы, отправившиеся караулить подступы к Киеву в ту сырую, промозглую ночь.
Первый час ожидания журналист и оператор шутили, допивая чай из термоса и следя за проезжающими автомобилями. Но потом снег начал таять, а нет ничего хуже, чем хлюпанье мокрой слякоти внутри ботинок. В эту ночь те, доже те, кто бросил курить 10 лет назад, закурили снова. Это единственное, что оставалось делать — курить и смотреть на дорогу, прислушиваясь к отдаленному гулу, который неопытное ухо могло принять за рокот тяжелых гусениц.
"Снимай! Снимай!". Но оператор уже и так снимает колонну из 40 автобусов, въезжающих в город. "Автобусы из Восточной Украины, полные зеков" — так было модно говорить в те дни, хотя зеков там не было и в помине. Уголовники, отпущенные из тюрем — еще одна легенда, еще один сладкий страх репортера, тащившего камеру в темные дворы, где, как сообщали "доброжелатели", отпущенные на свободу зеки готовились к нападению на мирных демонстрантов.
Никто не думал о том, что ни за что зек, уже отпущенный на волю, не станет выполнять поручения власти. Но угроза казалась реальной, и даже те, кто не верил в нее, не могли нарушить главный принцип журналистики: репортер не должен быть умнее ньюзмейкера, позволяя себе произвольно трактовать то, чего не видел собственными глазами.
В ту ночь каждый репортер на улице чувствовал себя в Бейруте начала восьмидесятых.
Репортер и оператор ждали танков, как ждут женщину после долгого одиночества — со сладостной жутью и дрожью в ногах.
Этой встречи он готов был ждать сколько угодно, при этом моля Бога, чтобы танки не пришли (молитва была данью совести, не позволявшей думать о танках, как о желаемом объекте, каковым, безусловно, были эти чертовы танки, снять которых хотелось больше всего на свете).
Танков все не было, и военные журналисты превратились в замерзших журналистов, а потом просто в усталых журналистов. Но они продолжали ждать приза, за которым пришли: снять эти проклятые танки, начиная с первого в колонне, первой башни, появляющейся из темноты, а потом включиться в эфир, рассказать о том,
КАК они шли, тяжелые, медлительные, по мокрой черной дороге. Рассказать о том, что они будут в городе через полчаса, если продолжат идти со скоростью 60 км. в час.
Репортер уже написал этот текст в уме, еще не видя, но уже предвкушая его. Но спустя минуту он подумал о Майдане и сотнях тысяч людей, среди которых женщины и дети. Тогда он снова молил Бога, чтобы танки не пришли… И они не пришли.
Ода оставившим высоту
Через неделю революция сняла пуховик и переехала в зал под стеклянным куполом.
Улица снова спокойна. Насморк и усталость вернули домой вчерашних революционеров, неделю назад готовых штурмовать Кабмин, администрацию, президентскую дачу или вокзал. Кучма не получил "децимации", которой угрожали ему самые реакционные из "оранжевых" политиков.
Революционеры отправлены на зимние квартиры. Из холодной зимы, украинский политикум вернулся в привычный малярийный климат парламентских дебатов.
Кто первым вывесил белый флаг? Оранжевые? Синие? Риторика оппозиции и эйфория толпы сменились шатким перемирием.
"Як справи, хлопці?", — спрашиваю у стражников палаточного городка. Интеллигентный очкарик из Западной Украины коротко отвечает "добре". Это "добре" звучит как "отвяжись". Я подсел к костру, мы разговорились. Он жарит на огне сало и сетует на непостоянство киевских девушек.
Может, он обижен на Юлию Тимошенко? Самый харизматичный и бескомпромиссный из лидеров оппозиции, она обещала блокировать дороги и объявляла ультиматум Кучме, давая на его выполнение 24 часа.
Эти часы уже вылились в дни, недели… Впрочем, ни один из ультиматумов оппозиции выполнен не был. Оппозиция, поделенная на несколько разрозненных лагерей, в конце концов, пошла на компромисс.
"Стояти будете?", — спрашиваю у людей, окруживших Администрацию Президента. Их значительно меньше, чем в первые дни сопротивления, но оставшиеся по-прежнему полны уверенности. У средних лет мужчины в стеганой ватной куртке усталые глаза: "Стояти будем до кінця".
Революция закончилась. Лидеры симпатий народа пожимают руки фальсификаторам, которых за глаза называют уголовниками.
В порыве эйфории принявший присягу новый президент просит не сложившего полномочия старого принять отставку премьера, которого уже уволил парламент. Старый президент пожимает плечами, и отпускает уволенного премьера в оплачиваемый отпуск.
Это напоминает анекдот советских времен, когда Брежнев на охоте стреляет в фазана, птица летит дальше, а подобострастный партиец восклицает: "Надо же! Свершилось чудо! Убитый фазан продолжает лететь!".
Пока уволенный премьер, сфальсифицировавший выборы, готовится к новому туру, старый президент назначает и.о. премьер-министра опытного и влиятельного министра финансов Николая Азарова.
Это давний соратник Кучмы — надежный и проверенный. Голос, очень похожий на голос Азарова, неоднократно звучит в пленках майора Мельниченко. Судя по тому, что говорит этот голос, его обладатель очень верен президенту и не позволит, чтобы волей Кучмы кто-то пренебрег. Азаров возглавлял налоговую администрацию, когда власти разрушили неугодный им банк "Славянский". Что сделает Азаров сейчас, получив в свои руки огромные полномочия премьер-министра?
Леонид Кучма цепляется за власть изо всех сил. Этот усталый старик остается реальным правителем 47-миллионной Украины, а оппозиция, борющаяся с его многочисленными представителями, не может добраться до основной головы.
Возгласы "Кучму геть!" утихли. Теперь в стане оппозиции модно поздравлять друг-друга с победой. Но состоялась ли она?
Штаб Януковича давит бульдозерами груды апельсинов и изображает из своего лидера политика "новой эпохи".
Да, в Киеве действительно не было танков, но неизвестные, вооруженные битами и молотками избивают сторонников Ющенко в Луганске, а губернаторы восточных областей по-прежнему мечтает отделиться от Украины.
В Верховной Раде, куда переместилась политическая активность, руководит бывший глава президентской администрации Владимир Литвин – умный, спокойный и уверенный в себе.
Любопытен тон этого посредника между парламентской демагогией и президентской олигархократией.
"Люди! – говорит он, обращаясь к сессионному залу. "Ой, пробачте", – тут же поправляет сам себя, – "Простіть будь-ласка… Народні депутати. Я хотів сказати "народні депутати!", – улыбается Литвин своей случайной оговорке.
Народные избранники, к которым спикер парламента на минуту обратился, как к митингующим на площади, смеются ему в ответ. Недоразумение тут же забыто.
"А тепер сигнальне голосування, – говорит спикер парламента, – 300 голосів... можемо йти далі. Нагадую, пакетне голосування, голосуємо політреформу, політреформу..."
Согласившись идти на переговоры, проголосовав за сокращение полномочий президента и отказавшись от блокады правительственных зданий, оппозиция втянулась в длительную и трудную политическую борьбу.
В первые дни оранжевого движения казалось, что получить власть очень легко. Казалось, достаточно лишь крикнуть: "Пора"! и повести колонны на Банковую. Ясно, что лидеры оппозиции могли легко поднять восстание, которое неумолимо закончилось бы кровопролитием, и весьма вероятно, немедленным свержением старого режима.
Однако теперь, когда уже очевидно, что бунт не состоится, влиятельные политики и журналисты из лагеря Ющенко начали объяснять, почему.
Главная причина — не в политической слабости, в которой обвиняют Ющенко слишком "правые" союзники. Все потому, что революцию, по мнению их лидера, должны делать не танки. И еще потому, что революция уже произошла — в умах людей, отказавшихся покориться.
Они ждали всю ночь. Танки, колонны которых, "по свидетельству очевидцев", двигались в столицу из маленького городка Ирпень, так и не появились. Эти танки, также как и бронетранспортеры, двигавшиеся колонной по одной из киевских магистралей, были одной из многочисленных "уток" — вкусной приманкой, на которую клюнули все репортеры и операторы, отправившиеся караулить подступы к Киеву в ту сырую, промозглую ночь.
Первый час ожидания журналист и оператор шутили, допивая чай из термоса и следя за проезжающими автомобилями. Но потом снег начал таять, а нет ничего хуже, чем хлюпанье мокрой слякоти внутри ботинок. В эту ночь те, доже те, кто бросил курить 10 лет назад, закурили снова. Это единственное, что оставалось делать — курить и смотреть на дорогу, прислушиваясь к отдаленному гулу, который неопытное ухо могло принять за рокот тяжелых гусениц.
"Снимай! Снимай!". Но оператор уже и так снимает колонну из 40 автобусов, въезжающих в город. "Автобусы из Восточной Украины, полные зеков" — так было модно говорить в те дни, хотя зеков там не было и в помине. Уголовники, отпущенные из тюрем — еще одна легенда, еще один сладкий страх репортера, тащившего камеру в темные дворы, где, как сообщали "доброжелатели", отпущенные на свободу зеки готовились к нападению на мирных демонстрантов.
Никто не думал о том, что ни за что зек, уже отпущенный на волю, не станет выполнять поручения власти. Но угроза казалась реальной, и даже те, кто не верил в нее, не могли нарушить главный принцип журналистики: репортер не должен быть умнее ньюзмейкера, позволяя себе произвольно трактовать то, чего не видел собственными глазами.
В ту ночь каждый репортер на улице чувствовал себя в Бейруте начала восьмидесятых.
Репортер и оператор ждали танков, как ждут женщину после долгого одиночества — со сладостной жутью и дрожью в ногах.
Этой встречи он готов был ждать сколько угодно, при этом моля Бога, чтобы танки не пришли (молитва была данью совести, не позволявшей думать о танках, как о желаемом объекте, каковым, безусловно, были эти чертовы танки, снять которых хотелось больше всего на свете).
Танков все не было, и военные журналисты превратились в замерзших журналистов, а потом просто в усталых журналистов. Но они продолжали ждать приза, за которым пришли: снять эти проклятые танки, начиная с первого в колонне, первой башни, появляющейся из темноты, а потом включиться в эфир, рассказать о том,
КАК они шли, тяжелые, медлительные, по мокрой черной дороге. Рассказать о том, что они будут в городе через полчаса, если продолжат идти со скоростью 60 км. в час.
Репортер уже написал этот текст в уме, еще не видя, но уже предвкушая его. Но спустя минуту он подумал о Майдане и сотнях тысяч людей, среди которых женщины и дети. Тогда он снова молил Бога, чтобы танки не пришли… И они не пришли.
Ода оставившим высоту
Через неделю революция сняла пуховик и переехала в зал под стеклянным куполом.
Улица снова спокойна. Насморк и усталость вернули домой вчерашних революционеров, неделю назад готовых штурмовать Кабмин, администрацию, президентскую дачу или вокзал. Кучма не получил "децимации", которой угрожали ему самые реакционные из "оранжевых" политиков.
Революционеры отправлены на зимние квартиры. Из холодной зимы, украинский политикум вернулся в привычный малярийный климат парламентских дебатов.
Кто первым вывесил белый флаг? Оранжевые? Синие? Риторика оппозиции и эйфория толпы сменились шатким перемирием.
"Як справи, хлопці?", — спрашиваю у стражников палаточного городка. Интеллигентный очкарик из Западной Украины коротко отвечает "добре". Это "добре" звучит как "отвяжись". Я подсел к костру, мы разговорились. Он жарит на огне сало и сетует на непостоянство киевских девушек.
Может, он обижен на Юлию Тимошенко? Самый харизматичный и бескомпромиссный из лидеров оппозиции, она обещала блокировать дороги и объявляла ультиматум Кучме, давая на его выполнение 24 часа.
Эти часы уже вылились в дни, недели… Впрочем, ни один из ультиматумов оппозиции выполнен не был. Оппозиция, поделенная на несколько разрозненных лагерей, в конце концов, пошла на компромисс.
"Стояти будете?", — спрашиваю у людей, окруживших Администрацию Президента. Их значительно меньше, чем в первые дни сопротивления, но оставшиеся по-прежнему полны уверенности. У средних лет мужчины в стеганой ватной куртке усталые глаза: "Стояти будем до кінця".
Революция закончилась. Лидеры симпатий народа пожимают руки фальсификаторам, которых за глаза называют уголовниками.
В порыве эйфории принявший присягу новый президент просит не сложившего полномочия старого принять отставку премьера, которого уже уволил парламент. Старый президент пожимает плечами, и отпускает уволенного премьера в оплачиваемый отпуск.
Это напоминает анекдот советских времен, когда Брежнев на охоте стреляет в фазана, птица летит дальше, а подобострастный партиец восклицает: "Надо же! Свершилось чудо! Убитый фазан продолжает лететь!".
Пока уволенный премьер, сфальсифицировавший выборы, готовится к новому туру, старый президент назначает и.о. премьер-министра опытного и влиятельного министра финансов Николая Азарова.
Это давний соратник Кучмы — надежный и проверенный. Голос, очень похожий на голос Азарова, неоднократно звучит в пленках майора Мельниченко. Судя по тому, что говорит этот голос, его обладатель очень верен президенту и не позволит, чтобы волей Кучмы кто-то пренебрег. Азаров возглавлял налоговую администрацию, когда власти разрушили неугодный им банк "Славянский". Что сделает Азаров сейчас, получив в свои руки огромные полномочия премьер-министра?
Леонид Кучма цепляется за власть изо всех сил. Этот усталый старик остается реальным правителем 47-миллионной Украины, а оппозиция, борющаяся с его многочисленными представителями, не может добраться до основной головы.
Возгласы "Кучму геть!" утихли. Теперь в стане оппозиции модно поздравлять друг-друга с победой. Но состоялась ли она?
Штаб Януковича давит бульдозерами груды апельсинов и изображает из своего лидера политика "новой эпохи".
Да, в Киеве действительно не было танков, но неизвестные, вооруженные битами и молотками избивают сторонников Ющенко в Луганске, а губернаторы восточных областей по-прежнему мечтает отделиться от Украины.
В Верховной Раде, куда переместилась политическая активность, руководит бывший глава президентской администрации Владимир Литвин – умный, спокойный и уверенный в себе.
Любопытен тон этого посредника между парламентской демагогией и президентской олигархократией.
"Люди! – говорит он, обращаясь к сессионному залу. "Ой, пробачте", – тут же поправляет сам себя, – "Простіть будь-ласка… Народні депутати. Я хотів сказати "народні депутати!", – улыбается Литвин своей случайной оговорке.
Народные избранники, к которым спикер парламента на минуту обратился, как к митингующим на площади, смеются ему в ответ. Недоразумение тут же забыто.
"А тепер сигнальне голосування, – говорит спикер парламента, – 300 голосів... можемо йти далі. Нагадую, пакетне голосування, голосуємо політреформу, політреформу..."
Согласившись идти на переговоры, проголосовав за сокращение полномочий президента и отказавшись от блокады правительственных зданий, оппозиция втянулась в длительную и трудную политическую борьбу.
В первые дни оранжевого движения казалось, что получить власть очень легко. Казалось, достаточно лишь крикнуть: "Пора"! и повести колонны на Банковую. Ясно, что лидеры оппозиции могли легко поднять восстание, которое неумолимо закончилось бы кровопролитием, и весьма вероятно, немедленным свержением старого режима.
Однако теперь, когда уже очевидно, что бунт не состоится, влиятельные политики и журналисты из лагеря Ющенко начали объяснять, почему.
Главная причина — не в политической слабости, в которой обвиняют Ющенко слишком "правые" союзники. Все потому, что революцию, по мнению их лидера, должны делать не танки. И еще потому, что революция уже произошла — в умах людей, отказавшихся покориться.
