Синдром Вышинского
"Мразь". "Падаль". "Проклятая гадина". "Зловонная куча человеческих отбросов". "Взбесившиеся псы капитализма". "Презренная, ничтожная кучка авантюристов". "Оголтелая и беспринципная банда вредителей, диверсантов, шпионов и убийц".
Эти образцы изящной словесности принадлежат легендарному прокурору СССР Андрею Вышинскому.
Во время публичных политических процессов Андрей Януарьевич не жалел оскорблений в адрес подсудимых. Причем поношение репрессируемой большевистской гвардии выглядело особенно пикантно, учитывая биографию самого товарища Вышинского.
Февральскую революцию он встретил членом меньшевистской партии. При Временном правительстве возглавлял 1-ю Якиманскую районную управу города Москвы.
В сентябре 1917-го распорядился о выполнении на вверенной ему территории правительственного приказа о розыске и аресте немецкого шпиона Ульянова-Ленина. А в ряды победивших большевиков вступил лишь в 1920-м, под конец гражданской войны.
Безусловно, между компрометирующим прошлым Вышинского и его рвением в тридцатые годы существовала определенная связь: памятуя о своих прегрешениях и чувствуя собственную уязвимость, сталинский прокурор старался как мог…
Времена меняются, но некоторые поведенческие модели остаются неизменными. Российская агрессия против Украины и наш демонстративный разрыв с северным соседом породили новое представление о компромате.
Имперский бэкграунд превратился в порочащее обстоятельство, и многим публичным фигурам приходится жить с грузом прошлых грехов.
Кто-то еще в молодости успел побывать активным членом ВЛКСМ и даже вступить в КПСС.
Кто-то добровольно участвовал во второй чеченской войне на стороне Москвы.
Кто-то много лет проработал в популярной московской газете.
Кто-то дружил с российскими националистами, поддерживал Януковича во время Майдана, восхищался "Беркутом" и глумился над протестующими.
Теперь это не просто украинские патриоты, но патриоты более радикальные и бескомпромиссные, чем кто-либо другой. Не стесняющиеся в выражениях. Не знающие снисхождения к соотечественникам. Бравирующие своей нетерпимостью к чужому мнению. Обличающие и обвиняющие. Клеймящие и разящие.
Читайте также: Россия, которую они потеряли
Хейт становится для многих украинцев такой же индульгенцией, как и для бывшего меньшевика Андрея Януарьевича Вышинского.
Чем больше агрессии, тем несомненнее преданность национальному делу. Чем больше нетерпимости, чем ощутимее патриотические чувства. Чем больше оскорбительной лексики, тем очевиднее любовь к Родине.
Синдром Вышинского может быть результатом циничной и продуманной тактики. Лучшая защита – это нападение.
Лучший способ застраховать себя от обвинений в недостаточной украинскости – обрушиваться на других, объявляя их украинофобами и вражескими агентами.
Лучшее средство борьбы с сомнительным прошлым – заслонить его эффектным, бескомпромиссным и крикливым настоящим.
Синдром Вышинского может быть порожден искренней внутренней потребностью. Неофит, влившийся в ряды борцов за Украину относительно недавно, жаждет оправдаться перед самим собой.
Доказать собственную верность украинской идее. Вытеснить из памяти эпизоды своего прошлого, предосудительные с сегодняшней точки зрения. Компенсировать их подчеркнутой непримиримостью и радикализмом.
Синдрому Вышинского подвержены самые разные граждане: от рядовых пользователей соцсетей до топ-политиков.
Разумеется, первым приходит на ум Петр Порошенко – бывший соучередитель Партии регионов, бывший министр Януковича, бывший диакон Московского патриархата, переквалифицировавшийся в ярого национал-патриота.
Читайте также: Восемьдесят лет позора
Однако многие представители Зе-команды, вышедшие из безыдейной среды, отягощены неподобающим прошлым не меньше, чем Петр Алексеевич. Как следствие, во власти уже обнаруживаются персонажи, пытающиеся казаться святее Папы Римского и непримиримее своих предшественников.
Напротив, большую умеренность и толерантность нередко демонстрируют те из нас, кто не переживал крутых идеологических разворотов.
Они не чувствуют за собой вины перед Украиной: вины, которую необходимо искупить или замаскировать избыточной радикальностью. Порой это рождает удивительные парадоксы.
Можно ни разу в жизни не побывать в Москве, не иметь опыта сотрудничества с россиянами, не получить ни копейки российских денег, но нарваться на клеймо "московского пособника" из-за умеренно-либеральных взглядов.
А можно провести в Белокаменной многие годы, иметь за плечами успешную российскую карьеру, но считаться образцовым украинским патриотом благодаря продуцируемому хейту и демонстративной нетерпимости.
Правда, есть определенные нюансы. Нетерпимостью к Путину или Медведчуку в Украине уже давно никого не удивишь.
После 2014 года отвращение к правящему российскому режиму и его сторонникам стало для нас чем-то само собой разумеющимся. Войдя в привычку, хейт, направленный в адрес Кремля, перестал выглядеть настоящим хейтом.
Чтобы выделиться на общем фоне и показать себя более непримиримым патриотом, чем другие, нужно идти дальше.
Упражняться в откровенной ксенофобии. Нагнетать ненависть на языковой и культурной почве. И, конечно, заниматься неустанным поиском внутренних врагов: "зебилов", "порохососов", "малороссов" и "распространителей имперских нарративов" из числа бывших союзников по Евромайдану.
Разоблачение предателей, примазавшихся к украинскому делу, помогает подчеркнуть собственную идейную чистоту и бескомпромиссность.
Соответственно, маховик хейта в нашем обществе раскручивается все сильнее. По иронии судьбы, в этом тоже прослеживаются параллели с эпохой незабвенного Андрея Януарьевича.
Как известно, в то время считалось, что по мере продвижения к социализму классовая борьба обостряется: а, значит, и врагов народа будет обнаруживаться все больше и больше.
Остается порадоваться лишь тому, что последствия хейтерских атак в Украине не столь болезненны, как в СССР 1930-х.
Испорченные нервы, сокращение круга общения, неприятности на профессиональном поприще – с чем-то большим жертва современного хейта не сталкивается.
Тюрьмы, лагеря и массовые расстрелы ей не грозят. Хотя наших сограждан, одержимых синдромом Вышинского, это обстоятельство скорее разочаровывает.
Михаил Дубинянский
