Все материалы автора
Бог есть. +/-
Новый 2022-23-24-24-25-й год. Как война накрыла собой прошлое и будущее
"Генератор накрылся! Я спокойна, как удав". Блэкауты и настоящий закон Мёрфи, который мы открыли в себе
Ни Спарта, ни Первая мировая, ни Руина. Здесь другое. Стрелок с позывным Историк о том, как нас (не) изменила война
"Ни Спарта, ни Первая мировая, ни Руина. Здесь другое". Стрелок с позывным "Историк" о том, как нас (не) изменила война
Ищу новый дом. Вернутся ли в Украину миллионы беженцев из-за границы
"Ищу новый дом". Вернутся ли в Украину миллионы беженцев из-за границы
На Марсе нет кислорода, в Харькове постоянные обстрелы. Как чувствует себя Харьков, и почему никто из него не выезжает
2023-й – история болезней, история выздоровлений
"Я не могу ждать! Стреляют! Срочно джавелины!". Как мы носим войну в себе, на себе и вокруг себя
Я не знаю, когда война закончится и каким буду после войны. Я не знал, что война будет и так меня поменяет. Еще долго после войны я буду таким, как сегодня. Может быть, я изменился навсегда.
Пушкины, Искандеровы, Калибровы, Градовы, Смерчевы
"Смотреть на книги российских писателей не могу. Все это ложь, фальшь, выкрутасы, чтобы не сказать главного: как вы ненавидите нас, украинцев" (укр.).
Блэкаут "Новый год". Какими мы выйдем из войны
"Неужели в России действительно рассчитывали, что мы начнём ругать армию, страну, власть. Ни от кого не слышал. Слышал только "ё*аная русня" во всех вариантах".
Марк Белорусец: Всередине России империя-мертвец бьется о стенки гроба, но мертвому не стать живым
Марк Белорусец: Всередине России империя-мертвец бьется о стенки гроба, но мертвому не стать живым
Любые договоры с Россией – это история о Троянском коне и данайцах. Филолог Олег Сучалкин о войне в Украине в зеркале античности
"Любые договоры с Россией – это история о Троянском коне и данайцах". Филолог Олег Сучалкин о войне в Украине в зеркале античности
Ия Кива: Там, где внутри меня был русский язык, я чувствую мертвого зверя
Ия Кива: Там, где внутри меня был русский язык, я чувствую мертвого зверя
Я еще не вылупился, я еще только рождаюсь. Как переселенец обрастает новой кожей и вещами
Полтава не похожа на Харьков. Я всегда это говорил. Писал. Чувствовал. В Харькове улица 23 Августа. В Полтаве 23 Вересня.
Переселенцу не хочется ехать домой. Руины нам снятся. В снах руины не такие страшные
Переселенцу не хочется ехать домой. Видеть руины вокруг. Да и рано: прилетает еще.
О чувстве вины перед брошенным домом. Записки переселенца
Люди подземелья. Переселенцы и их вторая жизнь
У местных 34 часа в сутках. Они волонтерят, развозят, собирают, ищут, ездят, еще и работают. Переселенцы гуляют, знакомятся с городом, встречают весну.
Легенда о кровавом харьковчанине
Не убившие нас, харьковчан, русские ракеты пустили нас по Украине. Мы сами теперь как ракеты: летим, попадаем куда-то. Начиненные страхом.
Ухтыахты, бывшие ахтыихты. Как война изменила наши привычки и ритуалы
Воздушная тревога – как раньше маска. Сначала все в масках. Потом в метро через одного. Смотришь и злишься на тех, кто без маски. Потому что сам в маске.
Как горит под бомбами русская культура
В рюкзаке российского солдата, убитого в Украине, нашли книгу Булгакова, золотой крестик, детские, с божьей коровкой, сережки, золотые зубы.
В этом году мы без рая. Пасхальные заметки об украденном рае, чувстве вины и хлебе изгнания
Хуже всего – жить у врага. Быть угнанным. Слушать его. Отвечать на вопросы. Смотреть на таких же угнанных. Глазами угнанного.
Надежда. День 54-ий 
Вера – оружие. Надежда – оружие.
Дворничиха в красном комбинезоне тащит ракету к мусорке. На Харьковском фронте без перемен
Воєнні записки харків'янина.
Ненавидеть не страшно. Месяц в Харькове под бомбами
Никто не хочет покидать свой дом. Кажется, пока ты в нем, ты его охраняешь. Оставишь – и с ним, и с тобой может что-то случиться. Он тебя охраняет тоже.
Кошка – зверь, путин – война, смерть – самолеты. Записки переселенца из Харькова
Неудобно – самоощущение переселенца. Неудобно в чужой уютной квартире. В спортзале, где сто человек. Неудобно, что к тебе столько внимания. Взрослому, здоровому. Неудобно признаться, что переселенец.
Степан Пантера, диверсанты и "четыре подполковников". Война, день 31-й. Записки харьковчанина
Едем на машине. Мама смотрит на разрушенный город, говорит: "Как в кино. И мы в кадре".