Левіафан на карантині
Пока украинская общественность продолжает подводить первые итоги Зе-президентства, главный и вполне закономерный итог лежит на поверхности.
Преобладающей тенденцией при Владимире Александровиче стало сокращение личной свободы и расширение государства: как ранее при Петре Алексеевиче, а до того – при Викторе Федоровиче.
Ибо преемственность системы значит больше, чем непримиримая вражда персоналий.
Разумеется, речь идет не об усилении абстрактного государства, фигурирующего в чьих-то влажных мечтах и призванного заботиться о народе и нации.
Нет, мускулы наращивает реальное государство из плоти и крови. Многоликий Левиафан, сотканный из сотен тысяч больших и маленьких людей, наделенных полномочиями, отдающих распоряжения и следящих за их выполнением.
Бессмертный организм, непрерывно прощающийся с отмирающими клетками – министрами, чиновниками, силовиками – чтобы тут же заменить их новыми и двигаться дальше. Неуклюжий колосс, существующий не ради общего блага или зла, а ради своего собственного роста.
Этот реальный Левиафан живет собственной жизнью и подчиняется собственной логике. Его природная цель – получение все новых и новых полномочий.
Его естественный путь – продвижение вширь и вглубь за счет уменьшения частного пространства. И он с завидной легкостью адаптируется к меняющимся обстоятельствам.
При Януковиче украинский Левиафан был облачен в костюмы крепких хозяйственников и апеллировал к стабильности.
При Порошенко тот же Левиафан переоделся в камуфляж и заговорил о гибридной войне и национальной безопасности.
Ожидалось, что при Зеленском отечественный Левиафан поселится в смартфоне – и будет расти, ссылаясь на модернизацию и диджитализацию.
Но в 2020 году пришел нежданный подарок судьбы: новая коронавирусная инфекция.
Читайте также: Левиафан в смартфоне
Обзаведшись медицинской маской, Левиафан развил беспрецедентную активность. Блокировал границы. Останавливал поезда и самолеты. Закрывал рестораны и салоны красоты. Опустошал офисы и торговые центры.
Вводил новые правила, новые ограничения, новые запреты. Действовал в унисон с Левиафанами из разных уголков земного шара, подкрепляя собственные шаги чужим опытом.
Пандемия COVID-19 и сопутствующий локдаун позволили сделать как минимум три наблюдения.
Во-первых, выигрыш Левиафана слабо коррелирует с общественной пользой и общественными потерями.
Новое опасное заболевание застало планету врасплох, и мы до сих пор не знаем, какие из государственных решений были необходимыми, а какие – излишними и порожденными общей паникой.
Мы будем еще долго спорить о том, что из предпринятого было верным, а что принесло больше вреда, чем блага.
Но с точки зрения Левиафана и его интересов это несущественно. Для государственной машины нет особой разницы между правильным и ошибочным.
Необходимое и лишнее, обоснованное и неоправданное, спасительное и пагубное – все это так или иначе сыграло на руку системе, расширяя ее полномочия и возможности.
Во-вторых, выигрыш Левиафана обычно не связан с коварным умыслом. Изощренные злодеи, планирующие использовать пандемию для порабощения человечества, существуют только в теориях заговора.
А в реальной жизни есть скучные должностные лица, делающие то, что велит им занимаемое положение и внутренняя логика системы.
Если можно перестраховаться, запрещая и не пущая, лучше так и поступить. Если можно расширить собственное поле деятельности, этим стоит заняться.
Если можно извлечь карьерную или финансовую выгоду из сложившейся ситуации, этим не следует пренебрегать.
Наконец, в-третьих, выигрыш Левиафана не зависит от эффективности предпринятого закручивания гаек.
Пускай жесткий карантин в Украине соблюдали кое-как, пускай со временем он зашел в тупик, пускай и во многих других странах общественное недовольство привело к ослаблению локдауна.
Это не свидетельствует о поражении государства, а побуждает вспомнить о пресловутом окне Овертона, оно же окно дискурса.
Если в результате государственных усилий рамки дискурса существенно расширились, это уже победа. Если немыслимое становится обсуждаемым и теоретически приемлемым, это уже успех.
Успех, закладывающий почву для дальнейшего роста системы.
Чрезвычайные меры, порожденные украино-российской войной, тоже не отличались большой эффективностью.
От мобилизации, объявленной властями, население массово уклонялось. Блокировку соседских интернет-ресурсов легко обходили.
Запрет вражеских фильмов и книг обесценивался онлайн-технологиями.
Но до войны все перечисленное вообще не подлежало обсуждению: такой уровень вмешательства в частную жизнь украинцев выглядел немыслимым.
А благодаря войне ранее немыслимое стало привычной составляющей нашего дискурса.
И расчистило путь для новых шагов Левиафана, напрямую не связанных с гибридным противостоянием.
Последствия пандемии еще нагляднее последствий войны. Наш дискурс обогатился вещами, которые несколько месяцев назад выглядели антиутопической фантастикой.
Даже столкнувшись с критикой, карантин резко расширил рамки допустимого. Послужил фоном, заставляющим по-новому воспринимать Левиафана и его вторжение в жизнь граждан.
Фискализация малого и среднего бизнеса уже не выглядит настолько скандальной – после того, как множество бизнесов были просто парализованы локдауном.
Введение нового авиационного сбора кажется несущественной мелочью – после того, как авиаперелеты оказались полностью заморожены.
А создание засекреченного департамента Нацполиции не тянет на сенсацию – после того, как люди в форме могли штрафовать украинцев за прогулки в парках.
Да, многие карантинные запреты не удалось реализовать на практике или пришлось досрочно отменить.
Тем не менее они уже не считаются чем-то априори неприемлемым. Они уже вошли в пространство обговариваемого во всем мире.
Они уже служат мерилом, с которым мы будем мысленно сравнивать любые другие ограничения и предписания.
Психологически государство уже победило, победило в глобальном масштабе: при том, что отдельные государственные деятели проиграли и еще проиграют в результате продолжающейся пандемии.
В этом заключается принципиальная разница между Левиафаном и действующей властью. Между системой и ее временными служителями, собравшимися на Банковой и Грушевского.
Имиджевые издержки, связанные с коронавирусом и карантином, достанутся конкретному президенту, его соратникам и подчиненным.
Возможно, кому-то из них придется расплатиться отставкой, рейтингом или даже политической смертью.
Но расширившиеся рамки обсуждаемого и приемлемого достанутся бессмертному Левиафану – на годы вперед.
Михаил Дубинянский
