Капли крови на земле
Вторник, 16 сентября 2003, 12:57
Не забудьте выпить за него, по грузинскому обычаю окропив землю сухим, красным, как кровь, вином. И подумайте о том, готовы ли вы умереть в любую минуту, потому что завтра может не наступить.
Когда живешь с осознанием неотвратимости смерти, которая всех нас ждет рано или поздно, начинаешь ценить каждую минуту своей жизни. Ты понимаешь, что не можешь тратить свое время на пустяки. На ссоры, на интриги и ложь. Мы так коротко живем, что не можем себе этого позволить.
Георгий интуитивно проживал каждый день, как последний.
Его последний день – 16 сентября 2000 года.
Оглядываясь назад в этот день, хочется найти что-то знаковое. В то утро он был в недобром расположении духа и в сердцах бросил: "В этой стране невозможно заработать на жизнь. Пашешь как вол, и ничего не имеешь. А если я умру? Что будет с моими детьми?"
К вечеру его настроение наладилось, он с удовольствием расслаблено смотрел телевизор в офисе "Правды" на Владимирской. В ресторане мы горячо обсуждали перспективы УП, Гия все приговаривал: "Ничего, пробьемся!". Это была его фирменная фраза на все случаи жизни. И самые последние его слова, перед тем, как он ушел в ночь – "Увидимся завтра!".
Я даже не провела его до двери и не посмотрела ему в глаза в последний раз.
О том, что произошло той холодной сентябрьской ночью, точно может знать только тот, кто убил Георгия. Мы попытаемся восстановить события, используя всю известную нам информацию.
Прямо в подъезде Гию встретили "товарищи" в форме. Представились, предъявили удостоверения. Посадили в машину, отвели в УБОП на Московской площади. Его били. Собирались жестоко избить, покалечить – "проучить", чтобы долго не смог писать. Гия не стал просить о пощаде, умолять. Вел себя слишком вызывающе для "ментов" привыкших к иному поведению "жертвы". Это его и погубило.
Не известно, что именно заставило "исполнителей" нажать на курок – угрозы Георгия, что даром им все это не пройдет, или его откровенное издевательство над ментами, а может что-то еще.
Выстрелили в голову.
От тела решили избавиться немедленно – его закопали неподалеку от одного из поселков Киевской области. Не в Тараще.
Не думаю, что исполнители сразу сознались заказчику – Юрию Кравченко – в том, что произошло. Скорее всего, доложили, что все прошло по плану. Возможно, на следующий день, когда по всем каналам прошла страшная новость о пропавшем журналисте, менты рассказали правду.
Но Кравченко не спешил сообщать об этом главному заказчику – Кучме. В течение нескольких недель Кучма и многие другие, кто догадывался, что могло произойти, сами себя успокаивали – "загулял парень, проснется и придет".
И заказчики, и исполнители были уверены, что дело Гонгадзе скоро забудется. Несколько нарушала их планы акция "Найти журналиста", когда на всех каналах демонстрировали образ Георгия. Но и это они готовы были пережить, наблюдая за тем, как акции пошли на спад.
Возможно, президента еще долго держали в неведении, боясь "патриаршего гнева". Но слишком многие в нашей стране по тем или иным причинам хотят побыстрее избавиться от Кучмы. Да и сам Господь Бог, кажется, не на его стороне.
О том, что случилось с Георгием, стало известно Марчуку. Кстати, этот человек изначально знал о том, что кабинет Кучмы прослушивается. Не исключено, что он мог знать и об опасности, которая угрожает Георгию. Знающие люди утверждают, что он не погнушался использовать это дело в своих интересах. Именно его люди выкопали тело Гии и перезахоронили его в Тараще. Его люди позаботились о том, чтобы нам стало известно о страшной находке в этом городке.
Марчук надеялся, что власть скоро изменится, и никто об этом не узнает. Но Кучма оказался "живее всех живых".
Формально сложно признать Кучму виновным в убийстве Гии. Да, он не произнес фразу "убить, закопать" или что-то похожее. Но в системе, где действуют по понятиям, главные мафиози не говорят "я хочу, чтобы его убили". Максимум, что они могу сказать – "кажется, этот человек начинает меня раздражать". Людям, которые его окружают и живут по установленным им законам, не надо повторять второй раз.
Оправдываясь, Кучма сам себя может убедить, что он здесь ни при чем. Что он не хотел смерти Гии. Возможно. Но его слово – далеко не воробей. Цена его слова – жизнь Гии.
Для меня и сейчас непонятно, как человек, который в принципе должен бы все свое время использовать на благо страны, тратил его на изучение критических материалов о себе и чтение прослушки.
Если бы он помнил о смерти. И о том, что рано или поздно все тайное становится явным. Рано или поздно все мы отвечаем за свои слова и поступки.
P.S. для тех, кто хотел бы отстоять свою "честь" в суде, в справедливость которого в Украине лично я давно не верю. Учитывая неспособность прокуратуры доказать то, что им уже известно, признаю, что все изложенное в этой статье является моим личным "оценочным суждением"
Когда живешь с осознанием неотвратимости смерти, которая всех нас ждет рано или поздно, начинаешь ценить каждую минуту своей жизни. Ты понимаешь, что не можешь тратить свое время на пустяки. На ссоры, на интриги и ложь. Мы так коротко живем, что не можем себе этого позволить.
Георгий интуитивно проживал каждый день, как последний.
Его последний день – 16 сентября 2000 года.
Оглядываясь назад в этот день, хочется найти что-то знаковое. В то утро он был в недобром расположении духа и в сердцах бросил: "В этой стране невозможно заработать на жизнь. Пашешь как вол, и ничего не имеешь. А если я умру? Что будет с моими детьми?"
К вечеру его настроение наладилось, он с удовольствием расслаблено смотрел телевизор в офисе "Правды" на Владимирской. В ресторане мы горячо обсуждали перспективы УП, Гия все приговаривал: "Ничего, пробьемся!". Это была его фирменная фраза на все случаи жизни. И самые последние его слова, перед тем, как он ушел в ночь – "Увидимся завтра!".
Я даже не провела его до двери и не посмотрела ему в глаза в последний раз.
О том, что произошло той холодной сентябрьской ночью, точно может знать только тот, кто убил Георгия. Мы попытаемся восстановить события, используя всю известную нам информацию.
Прямо в подъезде Гию встретили "товарищи" в форме. Представились, предъявили удостоверения. Посадили в машину, отвели в УБОП на Московской площади. Его били. Собирались жестоко избить, покалечить – "проучить", чтобы долго не смог писать. Гия не стал просить о пощаде, умолять. Вел себя слишком вызывающе для "ментов" привыкших к иному поведению "жертвы". Это его и погубило.
Не известно, что именно заставило "исполнителей" нажать на курок – угрозы Георгия, что даром им все это не пройдет, или его откровенное издевательство над ментами, а может что-то еще.
Выстрелили в голову.
От тела решили избавиться немедленно – его закопали неподалеку от одного из поселков Киевской области. Не в Тараще.
Не думаю, что исполнители сразу сознались заказчику – Юрию Кравченко – в том, что произошло. Скорее всего, доложили, что все прошло по плану. Возможно, на следующий день, когда по всем каналам прошла страшная новость о пропавшем журналисте, менты рассказали правду.
Но Кравченко не спешил сообщать об этом главному заказчику – Кучме. В течение нескольких недель Кучма и многие другие, кто догадывался, что могло произойти, сами себя успокаивали – "загулял парень, проснется и придет".
И заказчики, и исполнители были уверены, что дело Гонгадзе скоро забудется. Несколько нарушала их планы акция "Найти журналиста", когда на всех каналах демонстрировали образ Георгия. Но и это они готовы были пережить, наблюдая за тем, как акции пошли на спад.
Возможно, президента еще долго держали в неведении, боясь "патриаршего гнева". Но слишком многие в нашей стране по тем или иным причинам хотят побыстрее избавиться от Кучмы. Да и сам Господь Бог, кажется, не на его стороне.
О том, что случилось с Георгием, стало известно Марчуку. Кстати, этот человек изначально знал о том, что кабинет Кучмы прослушивается. Не исключено, что он мог знать и об опасности, которая угрожает Георгию. Знающие люди утверждают, что он не погнушался использовать это дело в своих интересах. Именно его люди выкопали тело Гии и перезахоронили его в Тараще. Его люди позаботились о том, чтобы нам стало известно о страшной находке в этом городке.
Марчук надеялся, что власть скоро изменится, и никто об этом не узнает. Но Кучма оказался "живее всех живых".
Формально сложно признать Кучму виновным в убийстве Гии. Да, он не произнес фразу "убить, закопать" или что-то похожее. Но в системе, где действуют по понятиям, главные мафиози не говорят "я хочу, чтобы его убили". Максимум, что они могу сказать – "кажется, этот человек начинает меня раздражать". Людям, которые его окружают и живут по установленным им законам, не надо повторять второй раз.
Оправдываясь, Кучма сам себя может убедить, что он здесь ни при чем. Что он не хотел смерти Гии. Возможно. Но его слово – далеко не воробей. Цена его слова – жизнь Гии.
Для меня и сейчас непонятно, как человек, который в принципе должен бы все свое время использовать на благо страны, тратил его на изучение критических материалов о себе и чтение прослушки.
Если бы он помнил о смерти. И о том, что рано или поздно все тайное становится явным. Рано или поздно все мы отвечаем за свои слова и поступки.
P.S. для тех, кто хотел бы отстоять свою "честь" в суде, в справедливость которого в Украине лично я давно не верю. Учитывая неспособность прокуратуры доказать то, что им уже известно, признаю, что все изложенное в этой статье является моим личным "оценочным суждением"
