Стендап-комик Бекир Мамедиев – об оккупации Крыма, шовинизме, "мусульманском языке", смешном Коломойском и "письке" Кличко
"Привет, меня зовут Бекир. Я – чистокровный крымский татарин. Согласен, первая часть звучит немного пафоснее второй. "Чистокровный крымский татарин" – это как… крафтовое… пюре (смех в зале). Как голубоглазый… бомж (смех в зале). Но тем не менее я очень горжусь своей национальностью.
Я постоянно говорю, что я – крымский татарин. Не путайте – не просто татарин, а крымский татарин. Это – разные вещи. Не мы нападали на вас во время монгольского ига (смех). Нет! Мы – хорошие (бурные аплодисменты). Мы просто продавали ваших женщин в Турцию в 16 веке (смех и аплодисменты)".
Во время выступлений 29-летнему Бекиру Мамедиеву, единственному в Украине крымскотатарскому стендап-комику, даже в нескольких репликах удается вместить многое. Самоиронию, высмеивание стереотипов вокруг ислама и христианства, уколы в адрес невежества и незнания истории. И, конечно же, боль от оккупации Крыма.
Бекир, как он сам шутил в своем сольном концерте, уехал из Крыма "не в 2014-м, а в 2009-м, когда там было плохо еще при Украине". Поступил в столичный КПИ на айтишника, но пошел в стендап.
В 2016-м Бекир Мамедиев выступил на "Рассмеши комика", где выиграл 50 тысяч гривень. Запомнился Владимиру Зеленскому и попал на работу в "Квартал 95".
Собеседование, по словам Бекира, проходило в кабинете, где сидел будущий президент, его будущий первый помощник Сергей Шефир с братом Борисом.
"Зеленский послушал мои шутки, сказал: "Хорошо! Работай!", – вспоминает стендап-комик.
В интервью УП Бекир Мамедиев рассказывает о стереотипах вокруг мусульман, об оккупации Крыма, шовинизме, о том, что есть общего у крымских татар и украинцев кроме государства, а также о главном ругательстве его бабушки.
"Я в жизни редко использую мат"
– Бекир, лично я знаю одного крымскотатарского комика в Украине и он сидит сейчас напротив меня. Есть еще кто-то кроме тебя?
– Нет, насколько мне известно, стендапом в Украине никто больше не занимается (из крымских татар – УП). Можно сказать, что пока я – единственный. И самый популярный крымскотатарский комик (улыбается).
– В твоем сольнике, который я смотрел в YouTube, от тебя слышно всего несколько матов. Извини, но что с тобой не так?
– (Смеется). Просто я и в жизни редко использую мат. Очень часто комики прибегают к нему, когда что-то на ходу разгоняют на сцене и из-за скудости словарного запаса заполняют им паузы. Подбирают синонимы, потому что не могут красиво сформулировать мысль.
– О, это известное явление. Ребята из группы Курган&Агрегат шутят, что в их песнях так много ругательств, потому что они заполняют пробелы, когда не могут подобрать слово и рифму.
– Да (улыбается). Ну вот у меня с матом была, например, шутка с цитатой прям из жизни. О том, что все девушки говорят: "Важно, чтобы парень был с чувством юмора!". Но потом, через несколько лет брака, они такие: "Юра, бл**ь, шо ты мелешь?". Я спрашиваю у зала: "Вы знаете этих женщин, которые не могут имя мужа без слова "бл**ь" произнести?".
– Есть такие.
– Когда снимали Standup 380 (шоу Владимира Дантеса – УП), у меня в монологе про Крым было о том, что мне не очень нравятся люди, которые говорят: "Они (крымчане – УП) сами выбрали Россию – пусть теперь сидят без украинской воды!". Они не выбирали – их оккупировали!
В такой ситуации, шутил я, могли оказаться и жители Хмельницкой области. Просто она нах*й никому не нужна, даже жителям самой Хмельницкой области. В этом случае без мата нельзя было обойтись (улыбается).
– (Журналист УП смеется).
– Мне тогда нужно было усилить эмоцию, понимаешь? В общем, выложили этот монолог в YouTube. Я специально попросил родителей его посмотреть, потому что он был такой, осознанный, как мне кажется. Они посмотрели: "Та там один сплошной мат!". Я им: "Да там ВСЕГО один мат!" (смеется). Но им достаточно было его услышать.
Мама спросила: "У вас что – можно сейчас со сцены посылать кого-то на три буквы?". Но ведь я же никого не посылал!
За 16 лет, которые я жил с родителями, никогда не слышал от них матерных слов. Ну, один только раз папа матюкнулся, когда чинил трубу на улице, а его задалбывал вопросами сосед, дядя Леша. На каждой улице есть такой мужик, которому всегда нечем заняться, знаешь? (улыбается).
– То, что так мало сквернословия в твоей жизни, связано с тем, что ты мусульманин?
– (Пауза). Сейчас попытаюсь ответить на твой вопрос… Для моих родителей русский – не родной язык. Они начали его учить в школе. И с нами говорили на крымскотатарском вперемешку с русским.
Когда русский – не родной, ты, наверное, в том числе поэтому не используешь все эти словечки, которые используют большинство вокруг.
– В крымскотатарском есть ругательства? Какое самое жесткое?
– Есть. Не знаю, самое жесткое ли (смеется), но я часто слышал от бабушки "боколобок".
– Это что такое?
– "Бок" – это говно. А "боколобок" – ну, не знаю, это какой-то "колобок из говна" (смеется). Как-то так. Когда я в детстве не слушался, бабушка могла разозлиться и произносила это слово.
"Прошутто? Я свинину не ем, но это же прошутто!"
– Ты остро обыгрываешь стереотипы вокруг ислама и христианства. Тебе не предъявляли претензий, не угрожали? Не говорили, что позоришь веру?
– Лет пять назад у меня была некорректная шутка, уже даже не помню ее. Я стараюсь разрушать стереотипы про мусульман, про мой народ, но в том случае наоборот подтвердил эти стереотипы. Мне писали, что я не прав. Были какие-то угрозы. И я сделал для себя вывод, что не совсем однозначно выразился. Что можно было по-другому.
Предъявляли мне еще люди по поводу той шутки про Хмельницкий: "Чё это ты обижаешь наш город? Приезжай! Мы покажем, что у нас все нормально". (Улыбается). Я объяснял, что в шутке вместо Хмельницкого можно почти любой город назвать. Ну, кроме Киева, Львова, Одессы… Просто он звучит хорошо.
– Вернемся к стереотипам. Ты шутил: "Я – не просто татарин. Я – крымский татарин. Это разные вещи. Не мы на вас нападали во время монгольского нашествия. Мы – хорошие. Мы всего лишь ваших женщин в Турцию в 16 веке продавали"...
– Да, да (улыбается).
– Я-то понимаю природу этой шутки: люди в массе своей не знают историю, живут только "черным" или "белым", не различают полутона. Но не все эти тонкости могут прочувствовать и спокойно воспринимать.
– Я пытаюсь рассказать про крымских татар. Это в последнее время люди узнали, что они есть. Закон приняли о том, что мы – коренной народ Украины. Но еще буквально несколько лет назад "татарами" продолжали называть всех тюркоязычных людей. Такое восприятие пришло из России, где оно сформировалось в прошлом.
У меня есть шутка о том, как мне было сложно на уроках истории в школе. Ты в пятом классе, учительница такая: "Монголо-татары напали на наши земли, убили наших мужчин, изнасиловали наших женщин, сожгли села и города". И тут весь класс на меня смотрит. А я такой: "Ну, извините!". И только потом я узнал, что есть другие татары.
– Знаешь, каким было мое первое знакомство с твоим народом? В 90-х, благодаря российскому телевидению. В новостях лепили негативный образ крымских татар, которые занимаются "самозахватом исконно русских земель".
– Помню, когда пошел в школу в 99-м году, дети ретранслировали то, что, видимо, обсуждалось в их семьях: "Вы приехали на нашу землю!". А у себя дома я слышал: "Это – наша земля. Это они сюда приехали".
– Когнитивный диссонанс не возникал?
– Бывало, дрались в начальных классах, когда задирали друг друга. У меня был друг, сосед Эдик, кореец. Он всегда рядом со мной ходил и ему тоже прилетало. А он говорил: "Та я кореец!". (Смеется). Он держался с крымскими татарами заодно, потому что – другой. А в школе как бы плохо, когда ты – другой.
– Ты религиозный человек?
– (Пауза). Нет. Знаешь, я думал об этом. Очень забавно за собой наблюдать, когда приезжаешь в Крым и находишься в окружении всех-всех своих родственников, среди которых очень много религиозных людей. Ты идешь в мечеть и в какой-то момент ловишь себя на мысли, что искренне читаешь молитву.
Потом приезжаешь в Киев, много работаешь, летишь в Италию: "Прошутто?". Ну, ладно (улыбается). Это же прошутто, это же не прям свинина! Так я свинину не ем, но прошутто можно и попробовать (смеется).
"Помнишь, как Верещук туфлю подкидывала? Смотришь и кринж ловишь"
– Есть что-то, о чем ты боишься шутить в Украине?
– (Пауза). Нет, наверное. Мне кажется, не должно быть запретной темы. Надо просто шутить смешно. Мне кажется, что сам факт, что это – шутка, должен все оправдать. Только если ты не дискриминируешь что-то: религию, национальность, пол, сексуальную ориентацию…
Да и вообще запретных тем не должно быть не только в стендапе, но и в жизни. Мы же можем серьезно поговорить на любую тему абсолютно. У нас же свобода слова, демократическое государство. Так почему нельзя шутить на серьезные темы?
– В твоих выступлениях отсутствует политика. Почему?
– Я объясню. Очень сложно шутить о политике, чтобы это оставалось актуальным долго. У нас такая повестка дня, что на долгую дистанцию шутки не работают. Неделю, две, максимум месяц.
Раньше много юморили про Авакова и всё – забыли. Ну, сейчас он опять появился после дня рождения (Савика Шустера – УП) и с бокалами вина в Instagram. У нас постоянно что-то меняется.
– Когда Владимир Зеленский был в "Квартале", у него всегда получалось шутить про политику.
– Смотри, там такая ситуация: условно выходит концерт новогодний – его пишут в декабре, снимают в декабре и его показывают в конце декабря. Я сейчас пишу монолог, шутки, которые, дай бог, следующей осенью буду записывать сольником. Я коплю материал примерно год, может чуть дольше.
Если что-то произойдет за месяц до съемки сольника, какое-то громкое событие в политике и меня это зацепит, то я, может быть, буду об этом говорить.
– То, что сейчас происходит, тебя не цепляет?
– Сейчас столько всего! Иногда мне скидывают шутки и я прошу объяснить их. Так много телеграмм-каналов, так быстро обновляются новости, что ты легко выпадаешь из контекста, если не находишься в этом информпотоке постоянно.
Мне кажется, должна быть прям жесткая, непоколебимая позиция в стендапе – и тогда ты можешь шутить на тему политики. Я не настолько хорошо разбираюсь в ней, поэтому не могу быть категоричным. Вокруг столько неправды.
– Кто, на твой взгляд, самый смешной политик?
– Специально смешной или случайно смешной? (улыбается).
– Хорошо, давай разберемся с терминологией.
– Ну, смотри, условно Кличко и Тищенко – смешные политики, но не хотят быть такими. Так уж у них получается, когда они выражают мысли или попадают в разные ситуации. Тебе же смешно, когда Тищенко сравнивает Украину с насосом? Или когда пытается назвать цены на Бессарабском рынке (заявил, что покупает там гречку по 12 грн – УП).
– По поводу Кличко я поспорил бы. Он уже понял, что слишком много продуцирует "не специально смешного" и пытается обернуть это в свою пользу. Осваивает уроки самоиронии.
– Ну да, книжку издал (со своими "афоризмами" – УП). У него "писька" была (смеется) и через несколько дней он записал видео с комментарием – это прикольный ход его пиарщиков.
– Кто у нас самый "специально смешной"?
– (Пауза). Я приведу пример не политика. Из тех интервью, что я видел, наверное, – Коломойский. Вот он прям харизматично может подшутить над кем-то, отпустить издевки (смеется). Может как-то подколоть за внешний вид – это простые приемчики, но он их знает, управляет юмором.
– Мне кажется, что "не специально смешной" политик – политик плохой, жалкий. Можно вспомнить Брежнева или позднего Ельцина…
– Знаешь, сейчас же многие политики пытаются быть специально смешными, активничают в соцсетях. Но когда они в TikTok танцуют или еще что-то, ты такой: "Зачем? Это же все очень плохо выглядит!".
Помнишь, как Верещук перед выборами туфлю подкидывала? Смотришь и просто кринж (чувство стыда – УП) ловишь из-за нее.
Я вот о чем думаю: возьми сейчас любого политика, скажи ему о молодежном тренде, заставь что-то подобное сделать и ему будет некомфортно. Но ему советники говорят, что это работает, и только поэтому он делает. Мне даже немного жалко таких политиков – они становятся заложниками своих советников (улыбается).
– Выглядят они неискренне. Ты бы на сколько оценил степень искренности украинской политики по пятибалльной шкале?
– Ноль вообще. Минус шесть! (Смеется).
Мы раньше с Ромой Грищуком (нардеп от "Слуги народа" – УП), вместе жили, снимали одну квартиру. Он был руководителем студии "Мамахохотала". Через какое-то время после того, как он стал депутатом, встретились. Я спрашиваю: "Рома, как тебе там?". А он отвечает: "Я не знал, что люди бывают настолько на*бщ*ками!". (Смеется).
Рома сам очень добрый, искренний человек. И я рад, что таким он и остался.
"Все мы хотим любви и внимания"
– Твой коллега по стендапу Антон Тимошенко говорит, что не стал работать по специальности политологом, потому что стендап оказался в Украине самым коротким путем в политику. Микрофон дает чувство власти?
– Как минимум, когда ты на сцене, ты уже выше людей стоишь, над ними – в прямом смысле, не только метафорически.
Мы в стендапе обычно делаем так, что в зале абсолютно темно. Есть только луч света, направленный на тебя – всё, больше никого не видно. Конечно, в этот самый момент ты – звезда вечера.
– В школе ты учился хорошо. Добавим сюда некоторые сложности с произношением буквы "р" и какой-нибудь дипломированный психолог скажет: "Бекир стал комиком, чтобы преодолеть детские травмы и комплексы". Это верно?
– Наверное (пауза). Но я глубоко так не копал. Когда пытался в целом понять, почему пошел в стендап, то решил для себя: хотелось, наверное, внимания, которого типа было мало. Все мы хотим любви и внимания. В какое-то время я решил: хочу выйти на сцену, чтобы меня заметили.
В школе я держал баланс, чтобы не быть объектом насмешек. Ты учишься хорошо, но на переменке такой: "Я тоже ничего не знаю! Я вообще не учил!". А потом: "Ну, просто так получилось, что я контрольную написал на 11 баллов, на месте раздуплился". (Смеется). Я старался держать этот баланс, чтобы не быть объектом насмешек в классе.
В какой-то момент я точно учился лучше всех в классе и был, понятно, ближе к ботанам, чем к задирам, не был буллером. Но при этом находил с ними общий язык.
– Когда я показал твои шутки про отношения с женой своей жене, она посмеялась и сказала: "Вот зараза!". Зараза – это она имела в виду тебя, конечно же. Сколько в твоих выступлениях про личную жизнь личного опыта?
– Процентов восемьдесят взято из жизни. Понятно, что дальше – утрировано. Многие шутки придуманы, ситуации и мои ответы – тоже. Потому что в жизни сходу ты так смешно не сможешь ответить. Но в целом заходы правдивы. У меня есть шутка про красный берет жены, он действительно есть. В нем жена иногда ходит.
Знаешь, в современных семьях уже нет такого уклада, как раньше: жена только готовит, на хозяйстве, а мужчина зарабатывает. Эти грани стерлись. У кого есть время, тот по дому что-то и делает – это нормально. Но все равно, мы же видели, как было устроено у наших родителей. И все равно нам (мужчинам – УП) хочется, чтобы за нами ухаживали (в быту – УП).
– Есть такое понятие – "лирический герой". Это, скажем так, маска автора, индивидуум, который автору произведения не тождественен. Я понимаю, что такой же герой есть и в стендапе. Но тем, кто не понимает, некоторые твои шутки об отношениях могут показаться сексистскими.
– Я – не сексисит, сто процентов! Кстати, из-за того, что некоторые люди могут так подумать, последний год я перестал шутить на тему отношений. К тому же у меня уже все устаканилось (улыбается).
Те шутки были как раз в первый год брака, когда появлялись все эти наблюдения и мысли. Моя жизнь тогда изменилась и я об этом говорил со сцены. Да, в погоне за шуткой могла быть некая стереотипность, но я высмеивал стереотипы про быт.
– Ну, я как мужчина в вопросах семейного быта солидарен, конечно, с тобой и твоим "лирическим героем". И я тоже не сексист, хотелось бы верить.
– (Улыбается). Когда я пересмотрел свой сольник, то понял: да, много понятных всем шуток, но вот глобальной какой-то мысли мало. Сейчас мне интересно делать стендап глубже. Когда ты идешь по грани, но не переступаешь ее.
У меня был монолог про Крым. У меня был монолог про то, какой я мужчина, человек. Я зашел с того, что сравниваю поколение моих бабушек и родителей с нашим. Мои бабушки пережили сталинские репрессии, у них забрали все, но их это не сломило. Они вырастили моих родителей, которые вернулись в Крым в тяжелое время и построили дома, вырастили нас. А я – абсолютно не такой.
Меня сейчас может сломить сообщение о доставке еды: "Ваш курьер отменен, мы вернем ваши деньги". И я такой: "Ну все! Я умру с голода".
Мой папа по дому все сам делал. А я могу только шутки писать, розетку починить не смогу. Я начал копать внутрь себя: "А что я умею делать? Какой я мужчина?". Хотя понятно, что это тоже стереотипы, которые нам закладывали: каждый мужчина должен быть мастером на все руки.
– Как говорила моя психолог: "Запомни, ты никому ничего не должен!".
– Только тысячу гривень за сеанс. А так да – никому и ничего (смеется).
"Как будто это уже не мой дом"
– Для человека эмпатичного тема крымских татар – сплошные боль и слезы. Есть выступление Джамалы на "Евровидении", есть фильм "Додому" Наримана Алиева. Но когда я впервые посмотрел твой стендап, подумал: "Ух ты! Оказывается про Крым можно и шутить". Для тебя это форма терапии?
– (Пауза). Не знаю, терапия ли. В каком-то смысле, конечно, защита. С помощью юмора я пытаюсь рассказать свои переживания, поднимаю эту тему.
Есть очень жесткая шутка одного дедушки, не моего. Кто-то в Крыму рассказывал про депортацию, а он добавил: "Ну, ничего. Зато мир посмотрели". На эту безусловную трагедию и боль он отреагировал вот так.
Тебя что-то может поразить либо через слезы либо через юмор, радость – так работает драматургия. Нужно вызвать сильную эмоцию. Я рассказываю историю моей семьи, депортации своего народа при помощи шуток.
– Ты шутил, что уехал из Крыма не в 2014-м, а в 2009-м, "когда там было плохо еще при Украине". Это в тебе говорит обида на то, что все в Крыму было настолько запущено, благодаря чему стала возможна аннексия?
– Нет, это не обида, скорее ирония. Есть такая тема – злорадствовать по поводу Крыма. Я встречаю людей, которых будто бы радуют плохие новости оттуда: "Вот они там без воды сидят, а были бы с нами – была бы вода".
– То, что вопрос Крыма для Украины не решается, а годы идут, как-то усмиряет твои эмоции?
– Наоборот. Вначале я даже чуть-чуть не верил и Крым не менялся особо. Плюс я не сталкивался с той обыденностью, когда тебе надо идти и получать российские документы. Мне не нужно было ходить в школу, где висят российские флаги. Мне было проще. Но с течением времени российского в Крыму стало очень много.
Как-то, когда были закрыты границы, я поехал на море в Крым. Мы сняли квартиру, заходим, мужчина такой с русским акцентом: "И чо, откуда вы к нам приехали?". Я такой подумал: "Бл**ь, это ты откуда приехал?". Меня это так задело. Потом с ним разговорился.
Он всю жизнь прожил во Владивостоке, вышел на пенсию и решил переехать жить на юг. Купил в Крыму дом и квартиру, которую сдает. И когда ты снимаешь квартиру у этого человека в своем родном Крыму, это – боль. Как будто это уже не мой дом.
Я видел в центре Севастополя пропаганду – огромный билборд, на котором рассказывают об освобождении Севастополя. Первое – 1812 год: побитые французы, англичане. Второе: 1944 год, побитые немцы. Третье: 2014 год, растоптанные украинские флаги.
– Как думаешь, что общего у крымских татар и украинцев кроме государства?
– У нас во многих семьях обращаются к родителям на "Вы". Я такое часто встречал в западной части Украины. Такое, конечно, не увидишь на востоке страны. Там так: "Эй, ты, бабка!". (Смеется). Нет, ну это, конечно же, шутка. Причем из разряда плохих.
Если серьезно, когда-то в школе я писал работу о схожести украинского и крымскотатарского языков. У нас очень многих общих слов, например, "сірники" и "серник".
– А по характеру мы похожи?
– Крымские татары – веселые люди. Юмор – защитный механизм от бед. У нас много подколок в семье, в целом очень много смешливых людей. За каждым столом есть "душа компании". Где бы я ни был, есть такой человек, и я всегда таким людям завидовал.
Еще крымские татары очень музыкальные люди.
– У украинцев с весельем не так все однозначно. На улицах много угрюмых. Наверняка, это не крымские татары.
– Думаю, это не из-за национальных особенностей, а из-за того, что происходит сейчас. Тяжело улыбаться, когда доллар растет (смеется).
– Я помню, когда доллар падал сильно, в соцсетях наоборот писали: "Что за фигня? Верните доллар по 30!".
– (Смеется). Да, у меня есть шутка, что самой трагичной в моей жизни историей была покупка доллара по 28,9, который пришлось потом сдавать по 23,5. У меня реально было: на ремонт копил деньги, брал, как у нас принято, гривну и шел покупал доллары. А когда начал ремонт делать, доллары пришлось сдавать по низкому курсу.
"А ты знаешь мусульманский язык?"
– "Крымскотатарский – есть такой язык. И в нем не только слово "чебурек". Это – твоя шутка. Ты сталкивался в жизни с проявлением ксенофобии, шовинизма?
– Да. Но сейчас такого меньше. Как-то раз в Киеве я шел и мне прилетела плюха в лицо. "Шо ты приехал, узкоглазый?!".
– Но ты совсем не узкоглазый.
– Это днем было, я вообще не ожидал. Никогда особо с таким не сталкивался – чтобы вот так подбежали. Я не успел даже отреагировать. В ступоре стоял.
Понятно, что есть до сих пор бытовые шутки, когда ты в компании комиков, например. Чем подколоть Бекира (улыбается)? Тем, что он картавый. Тем, что он – мусульманин.
Есть у меня в стендапе прям не выдуманные шутки. Когда у тебя спрашивают: "Ты – мусульманин?". "Да", – отвечаю. А у меня уточняют: "Ты знаешь мусульманский язык?". (Смеется).
– Почему так, как думаешь?
– Некоторые просто не понимают даже, что могут сказать глупость. Не пытаются разобраться. Это все от необразованности. Очень мало людей, которых интересует чужая культура.
Недавно я был в Турции, в Анталии, в all-inclusive. Стоит мечеть. Экскурсовод-турок, плохо говорящий на русском. На экскурсии – делегация из русских мужчин и женщин. Турок рассказывает про уникальную истории мечети, которая была базиликой VI века. Мечетью она стала в XIII веке. Сейчас там молятся мусульмане и христиане – интересный факт. Мужчина послушал экскурсовода и спрашивает: "А как Гульчатай переводится?". Ему интересно задать вопрос про советский фильм и пойти в отель покушать, понимаешь?
Я почему-то часто в аэропортах сталкиваюсь с такой наглой, стереотипной женщиной. Она находится в чужой стране, не знает, что ей делать, и говорит: "Та ты мне по-русски скажи!". Да ты не хочешь даже попытаться выучить другой язык и у тебя при этом хватает наглости требовать говорить с тобой по-русски?!
– Ты со сцены говорил, что вы с женой заранее планируете поездки, без туров. В Анталии что делали в all-inclusive?
– Я там выступал. И в жизни не поеду больше так. Мы ездим всегда бюджетными лоукостами, сами все организовываем, бронируем. Это – как защита от таких вот людей. Ты отдыхаешь без них, спокойно, без невежества.
Я летел в самолете с этими людьми – они хлопали. Самолет садится, а люди начинают аплодировать, когда он еще едет со скоростью 300 км/час. Еще может что-то произойти и последним, что ты видел в жизни, будут эти хлопки (смеется).
Именно такой контингент потом у меня спрашивает: "Ты знаешь мусульманский?".
– В одном интервью ты сказал, что скучаешь по родным в Крыму и задаешься вопросом: "Зачем я здесь, в Киеве? Что здесь такого, ради чего я променял жизнь рядом с семьей?". Ты нашел ответ на этот вопрос?
– Он очень сложный для меня и будет актуальным всегда, наверное. Пока реализация с концертами, выступлениями может быть только в Киеве. Когда я стою на сцене, рассказываю шутку, которая работает, то получаю удовольствие и в этот момент понимаю, зачем я тут. Но выступление заканчивается, ты едешь домой, звонишь родным, они – там.
Когда началась пандемия, заболели родители. А ты – тут. Нужно ехать в Крым, все делать быстро, а это – не так просто. Границы, основания (для въезда – УП), ПЦР-тесты. В такой ситуации я просто злюсь на то, что произошло (оккупация – УП). Ты мог бы сесть на самолет Киев-Симферополь и через час был там.
Это ощущение стены, знаешь? Просто так родителям не позвонишь сейчас. Надо чтобы они были дома. Чтобы был вай-фай.
– Сейчас многие говорят о Крыме как о прошлом. Ты сказал, что не хочешь так. Ты хотел бы встретить старость в Крыму, писать там книги. О чем они будут?
– (Улыбается). Я тогда сказал образно. Сейчас прям такого желания писать книги нет. Просто выглядит романтично: сидеть на берегу моря и писать.
Я ведь в стендап пошел, потому что звучит как романтичный сюжет: парень из крымского села поступил в КПИ и стал комиком. Но в реальной жизни не все так красиво.
– И все-таки если доведется написать об этом книгу, как ее назовешь?
– (Пауза). "Крым. Возвращение".
Евгений Руденко, Дмитрий Ларин – УП
