За целый год страна так и не выбралась из логики президентских выборов 2019-го. Не перестала делиться на победивших и потерпевших поражение прошлой весной.
Многочисленный пласт нашего общества признает роль Кремля в развязывании Второй мировой, но не собирается сводить украинскую Вторую мировую к разборке двух оккупантов.
Новый коронавирус приспособится к человечеству, человечество научится сосуществовать с новым коронавирусом. Увы, все это не похоже на безоговорочный триумф, способный заслонить тяготы антивирусной войны в массовом сознании.
Еще месяц назад из Киева можно было за три часа попасть во Францию, Италию или Нидерланды. Теперь киевлянину недоступен поход в парикмахерскую или тренажерный зал.
Желания, которые страна связывала с Владимиром Зеленским год назад, могли быть инфантильными, завышенными, противоречивыми, но они поддавались выполнению хотя бы теоретически. Желание, сменяющее их в 2020-м, неосуществимо в принципе. Исполнить его не в состоянии никто.
Тяжело смириться с мыслью, что ты потерпел неудачу из-за собственной неопытности и неготовности к управлению государством. Гораздо удобнее убеждать себя, что ты стал жертвой непредсказуемых внешних обстоятельств.
Нетрудно вообразить будущую украинскую власть, разоблачающую Зеленского и его соратников. Гораздо сложнее представить будущую власть, отказывающуюся от такого заманчивого инструмента, как жесткое налоговое законодательство.
Вернуть и принять на родине 45 эвакуированных украинцев – не менее мудреная задача, чем достучаться до шестимиллионного населения оккупированных территорий.
Беспрецедентный доступ к информации стал нашим главным завоеванием. Болезни могут убивать, несмотря на успехи современной медицины. Климат может меняться, невзирая на тщетные усилия правительств.
Основателю "95 квартала" очень важно находиться в кругу соратников и быть частицей общего дела. В отличие от Петра Порошенко, не доверявшего никому и претендовавшего на первенство во всем, Владимир Зеленский любит и умеет играть в команде.
Владимир Александрович может казаться хорошим или плохим парнем, перспективным реформатором или некомпетентным популистом, но, так или иначе, он остается признанным главой украинского государства.
Кампания Владимира Зеленского строилась на чистых, незамутненных, выставленных напоказ эмоциях. А кампания Петра Порошенко стала попыткой придать эмоциональному видимость рационального.
Спустя сорок лет афганский прецедент по-прежнему неудобен для Кремля с его реваншистскими потугами. Но парадокс в том, что Афганистан неудобен и для украинцев, противостоящих имперскому ренессансу.
Сторонники экс-президента Порошенко очутились по одну сторону баррикад с его давними критиками; радикальные ненавистники Зеленского – с умеренными активистами, желавшими достучаться до новой власти.
Советско-финская история продемонстрировала, что иногда тяжелое поражение оказывается лучшей из доступных опций. Поскольку альтернативой выступает катастрофическое поражение с потерей всего и вся.
Энергичное "Прочь от Москвы! В Европу!" по-прежнему актуально для нашего общества. Но за прошедшие годы стало очевидно, что за этой формулой могут скрываться два разных цивилизационных подхода.
Эпоха Порошенко продлилась вчетверо меньше советского застоя, но успела вдохновить множество активных граждан, по-прежнему формирующих нашу публичную повестку.
Приземленный обыватель жаждет мира и не готов десятилетиями дожидаться гипотетического краха России. Но, вопреки популярному с недавних пор патриотическому стереотипу, обыватель не желает поражения Украины.
Реванш Порошенко – это не возращение пятого президента к власти, представляющееся невероятным сценарием. Настоящий реванш Порошенко – это тотальное банкротство Зеленского, на фоне которого ПАП будет выглядеть крупной исторической фигурой.
Новая формула Майдана была выведена и встречена как нечто совершенно очевидное. И никого не смущал тот факт, что она кардинально противоречит формуле, пропагандировавшейся в течение предыдущего десятилетия.