Национализм: попытка осознания
Вторник, 18 июня 2002, 13:39
Разговор с одним из знаковых деятелей украинского националистического движения Андреем Шкилем
Самый прославленный авторитет в области первичного мышления Клод Леви-Строс называл "бинарными оппозициями" традиционные пары противопоставлений, за которые настойчиво цеплялись "неприрученніе мысли" тех, кто еще не достиг критического отношения к навеваемым от рождения догмам.
Мир, разделенный пополам - на "хорошее" и "плохое", несмотря на свою вопиющую примитивность, является достаточно удобным для потребления: светло - это хорошо, а темнота - плохо, тепло как правило значит жизненность, а холод - умирание… Из архетипов последнего века, которые гвоздем засели в головах современных дикарей от политологии, к приведенному ряду прибавляется еще и такой: национализм - это плохо. Даже очень плохо.
Правда, не понятно, что является позитивом в пике национализма. Т.е., принцип бинарности от Строса не соблюден. Ведь ни один из сознательных аналитиков, который откликается истерией на последние настроения на поприщах Западной Европы (подразумеваются результаты парламентских и президентских выборов в ряде стран) до сих пор не выстроил парадигму изменений от "минусового" национализма к другому "изму", но со знаком плюс.
Сайт "Proua.com", который на самом деле вещает не только "pro ua", но и замахивается на освещение событий планетарного масштаба, недавно разместил статью, которая начинается словом "фашизм" и дальше взрывается понятиями "национал-радикализм" и "ультранационализм", "ультраправые настроения", "ксенофобия", "экстремизм" и тому подобное. Вся эта гирлянда нацеплена главным образом на выборы во Франции и Голландии, но под раздачу попала и Украина.
Хотя относительно последней автор материала с удовлетворением отмечает, что националистическое движение на наших поприщах находится в упадке, а лидеры его выявляют черты конформизма.
С попыткой постичь перемены, которые произошли в сознании и на властных олимпах западноевропейцев, а также определиться с понятием, которое является притчей во язицех всех напуганных "фашизмом", автор этих строк обратилась к проводнику УНА-УНСО Андрея Шкилю. Разговор с ним, естественно, начался с дефиниции того, что, по мнению Андрея, есть национализм.
"Людьми с тривиальным мышлением в это понятие, как правило, вкладывается очень негативное содержание - пропаганда того, что одна нация является выше, лучше чем другая. Т.е., с таких позиций национализм - это то, что используется для взаимных оскорблений. Хотя на самом деле он предусматривает содействие развитию национальной аутентики, национальной культуры, всего национального общества. Даже при отсутствии соответствующих для этого условий в государстве. Национализм - это перестройка нации. А последнее является непрерывным процессом, который нуждается в постоянной работе и который может начаться, но никогда не заканчивается. Закончиться может разве что желание продолжать эту перестройку", - отметил Андрей.
Мой следующий вопрос касался того, не выглядит ли подобная перестройка нации анахронизмом в мире, во всяком случае, европейская часть которого, кажется, настроенная на лишение национальной идентичности. Ведь Соединенные Штаты Европы как синтагма фигурируют в текстах уже без кавычек, тем самым, превращаясь в почти-реальность. Европейский Конвент, который собирался в марте этого года в Брюсселе, рассматривал вопрос общей для "ЕвроШтатов" конституции. Страны Бенилюкса выступают также за сильные сверхгосударственные институции, общую заграничную политику, общее правительство, единую систему налогообложения и тому подобное.
Об этом Андрей Шкиль заметил следующее: "О вымирании нации начали говорить одновременно с появлением срока "национализм". Следовательно, это значит еще и прецедент самозащиты. Синергизм наций мы уже "проходили" в Советском Союзе. Это понятие, которое значит в переводе с греческого (sunergeia) совместную деятельность, как будто лишали языка "меньших" наций, которых приучали гордиться тем, что они помогают в государственном строительстве нациям "большим", причащаются к их славным победам и достижениям.
Но перемены в сознании таких наций всегда бывали неотвратимыми. В этом контексте я, как правило, приводит пример сирийской али – самой лучшей легкой конницы в составе римского войска. Сирийцы чрезвычайно гордились тем, что приложили руку к строительству такой могущественной империи, как Рим. Но Рим в конечном счете пал не без участия сирийской конницы, и конец империи является общеизвестным - Vae victis!
Можно сколько угодно говорить о создании равных условий для всех, даже менее или более численных наций - я приветствую такое равенство. Но национализм не исчезнет никогда, как не исчезнут национальные традиции, одежда, еда. Точнее, они могут исчезнуть, но только с последним своим носителем. Естественные процессы к этому никогда не приведут, как не приведут и к синергизму наций, к превращению отдельных овощей в винегрет в общем казанке".
И вот те западноевропейцы, которые защищают национальную неповторимость от измельчения в общем салате на кусочки, который уже не подлежит идентификации, прибегают к адекватным шагам. Они устраивают протестные акции, наподобие той, которая проходила в марте в этом году в Барселоне под проводом баскских и каталонских националистов и собрала под свои знамена 300 тысяч антиглобалистов.
Они выбирают новые правительства и парламенты с представителями правых сил, которые, например, в Голландии (где 40,12 процентов голосов завоевала правая Социал-демократическая партия во главе с Жозе Дурао Барросо) свои первые шаги направляют не на слияние в общеевропейском экстазе, а на кардинальные изменения в экономической и социальной политике собственных государств. Они также голосуют за радикала Ле Пена, поскольку у каждого пятого француза его планы вывести свое государство из ЕС, из шенгенской и единой валютной зон находят больший отзыв, чем зомбирование идеей общей Европы.
Упомянутые процессы квазиполитологами Украины трактуются как непонятные "среднестатистическому украинцу" выходки "благополучных бюргеров". Хотя на самом деле среднестатистический украинец знает о среднестатистическом бюргере ровно столько, сколько и о среднестатистическом марсианине. По мнению Андрея Шкиля, обычные жители Франции, Голландии или Бельгии образуют - в его терминосистеме - "молчаливое большинство". Ее не следует путать с задернутым и деполитизированным люмпеном (например, постсоветским), который молчит подавляющее большинство своей сознательной жизни из-за отсутствия любых идей и взглядов.
"Молчаливое большинство" Европы не поднимает свой протестный голос до тех пор, пока на ее традиционалистский способ жизни никто не посягает. Пока чужестранец с евротрибуны не призывает покинуть обычную, уютную, освященную поколениями колею повседневности и осуществлять какие-то общие с соседями прожекты. Подобная "новость" становится похожей на камень, вброшенный в тихий и мирный пруд, который до сих пор дремал себе на солнышке, а теперь весь расходится кругами недовольства.
Причем эпицентр такого недовольства находится, как правило, в замкнутой среде, в среде села, где на тысячи километров вокруг и на сотни лет вглубь истории - никаких весомых изменений. Так считает Андрей Шкиль, который подчеркивает, что в Европе националистическими являются села, а в Украине - отдельные города, тогда как более естественным является именно европейское распределение идеологической нагрузки.
Отвечая на вопросы относительно того, насколько тесно связаны понятия национализма и радикализма, Андрей заметил, что в такой же мере, как связанные между собой радикализм и социализм, радикализм и либерализм, троцкизм, коммунизм или любой другой "изм" из политологического словаря. Не стоит только путать радикализм с экстремизмом, который может приобретать любые формы неуважения к оппоненту - от плевания друг другу в глаза (при отсутствии навыков бойца) к разбиванию голов табуретками.
А радикализм, который этимологически происходит от латинского radex "корень", значит коренные изменения в чем-то ради достижения поставленной цели.
Радикальные превращения, т.е. вырывание с корнем того, что начинает вызывать недовольство в обществе, тесно переплетены с понятием революции, которую Шкиль определяет как "быстрые качественные скачкообразные перемены". Теперь в Украине предстает необходимость национальной революции, считает лидер УНА-УНСО, добавляя, что "без концепции национальной революции не состоится украинское государство". Не состоится также подъем украинского села, которое, вместо того, что стать колыбелью того самого "молчаливого большинства", колыбелью традиционализма, является денационализированным, подавленным, обозначенным комплексом второсортности.
Но внедрить революцию невозможно. Можно проявить готовность к революции, воспитать себя соответствующим образом, разбудить революцией собственную душу. "Главное, чтобы революция произошла в наших головах, а когда она пройдет по нашим улицам - это не имеет большого смысла", - подчеркивает Андрей Шкиль.
Немало общественных сил и персоналий в украинскому политикуме это уже осознали, однако спрятали проект революционных изменений "на двадцатое место в глубочайших шухлядках своего письменного стола". Но, в конечном счете, не заставит себя ждать понимание того, что, как говорит Андрей, "выход для Украины есть. Единственный выход. Я знаю, где эти двери и как в них войти. Потому что на них есть надпись, и эта надпись - "Национальная революция".
Самый прославленный авторитет в области первичного мышления Клод Леви-Строс называл "бинарными оппозициями" традиционные пары противопоставлений, за которые настойчиво цеплялись "неприрученніе мысли" тех, кто еще не достиг критического отношения к навеваемым от рождения догмам.
Мир, разделенный пополам - на "хорошее" и "плохое", несмотря на свою вопиющую примитивность, является достаточно удобным для потребления: светло - это хорошо, а темнота - плохо, тепло как правило значит жизненность, а холод - умирание… Из архетипов последнего века, которые гвоздем засели в головах современных дикарей от политологии, к приведенному ряду прибавляется еще и такой: национализм - это плохо. Даже очень плохо.
Правда, не понятно, что является позитивом в пике национализма. Т.е., принцип бинарности от Строса не соблюден. Ведь ни один из сознательных аналитиков, который откликается истерией на последние настроения на поприщах Западной Европы (подразумеваются результаты парламентских и президентских выборов в ряде стран) до сих пор не выстроил парадигму изменений от "минусового" национализма к другому "изму", но со знаком плюс.
Сайт "Proua.com", который на самом деле вещает не только "pro ua", но и замахивается на освещение событий планетарного масштаба, недавно разместил статью, которая начинается словом "фашизм" и дальше взрывается понятиями "национал-радикализм" и "ультранационализм", "ультраправые настроения", "ксенофобия", "экстремизм" и тому подобное. Вся эта гирлянда нацеплена главным образом на выборы во Франции и Голландии, но под раздачу попала и Украина.
Хотя относительно последней автор материала с удовлетворением отмечает, что националистическое движение на наших поприщах находится в упадке, а лидеры его выявляют черты конформизма.
С попыткой постичь перемены, которые произошли в сознании и на властных олимпах западноевропейцев, а также определиться с понятием, которое является притчей во язицех всех напуганных "фашизмом", автор этих строк обратилась к проводнику УНА-УНСО Андрея Шкилю. Разговор с ним, естественно, начался с дефиниции того, что, по мнению Андрея, есть национализм.
"Людьми с тривиальным мышлением в это понятие, как правило, вкладывается очень негативное содержание - пропаганда того, что одна нация является выше, лучше чем другая. Т.е., с таких позиций национализм - это то, что используется для взаимных оскорблений. Хотя на самом деле он предусматривает содействие развитию национальной аутентики, национальной культуры, всего национального общества. Даже при отсутствии соответствующих для этого условий в государстве. Национализм - это перестройка нации. А последнее является непрерывным процессом, который нуждается в постоянной работе и который может начаться, но никогда не заканчивается. Закончиться может разве что желание продолжать эту перестройку", - отметил Андрей.
Мой следующий вопрос касался того, не выглядит ли подобная перестройка нации анахронизмом в мире, во всяком случае, европейская часть которого, кажется, настроенная на лишение национальной идентичности. Ведь Соединенные Штаты Европы как синтагма фигурируют в текстах уже без кавычек, тем самым, превращаясь в почти-реальность. Европейский Конвент, который собирался в марте этого года в Брюсселе, рассматривал вопрос общей для "ЕвроШтатов" конституции. Страны Бенилюкса выступают также за сильные сверхгосударственные институции, общую заграничную политику, общее правительство, единую систему налогообложения и тому подобное.
Об этом Андрей Шкиль заметил следующее: "О вымирании нации начали говорить одновременно с появлением срока "национализм". Следовательно, это значит еще и прецедент самозащиты. Синергизм наций мы уже "проходили" в Советском Союзе. Это понятие, которое значит в переводе с греческого (sunergeia) совместную деятельность, как будто лишали языка "меньших" наций, которых приучали гордиться тем, что они помогают в государственном строительстве нациям "большим", причащаются к их славным победам и достижениям.
Но перемены в сознании таких наций всегда бывали неотвратимыми. В этом контексте я, как правило, приводит пример сирийской али – самой лучшей легкой конницы в составе римского войска. Сирийцы чрезвычайно гордились тем, что приложили руку к строительству такой могущественной империи, как Рим. Но Рим в конечном счете пал не без участия сирийской конницы, и конец империи является общеизвестным - Vae victis!
Можно сколько угодно говорить о создании равных условий для всех, даже менее или более численных наций - я приветствую такое равенство. Но национализм не исчезнет никогда, как не исчезнут национальные традиции, одежда, еда. Точнее, они могут исчезнуть, но только с последним своим носителем. Естественные процессы к этому никогда не приведут, как не приведут и к синергизму наций, к превращению отдельных овощей в винегрет в общем казанке".
И вот те западноевропейцы, которые защищают национальную неповторимость от измельчения в общем салате на кусочки, который уже не подлежит идентификации, прибегают к адекватным шагам. Они устраивают протестные акции, наподобие той, которая проходила в марте в этом году в Барселоне под проводом баскских и каталонских националистов и собрала под свои знамена 300 тысяч антиглобалистов.
Они выбирают новые правительства и парламенты с представителями правых сил, которые, например, в Голландии (где 40,12 процентов голосов завоевала правая Социал-демократическая партия во главе с Жозе Дурао Барросо) свои первые шаги направляют не на слияние в общеевропейском экстазе, а на кардинальные изменения в экономической и социальной политике собственных государств. Они также голосуют за радикала Ле Пена, поскольку у каждого пятого француза его планы вывести свое государство из ЕС, из шенгенской и единой валютной зон находят больший отзыв, чем зомбирование идеей общей Европы.
Упомянутые процессы квазиполитологами Украины трактуются как непонятные "среднестатистическому украинцу" выходки "благополучных бюргеров". Хотя на самом деле среднестатистический украинец знает о среднестатистическом бюргере ровно столько, сколько и о среднестатистическом марсианине. По мнению Андрея Шкиля, обычные жители Франции, Голландии или Бельгии образуют - в его терминосистеме - "молчаливое большинство". Ее не следует путать с задернутым и деполитизированным люмпеном (например, постсоветским), который молчит подавляющее большинство своей сознательной жизни из-за отсутствия любых идей и взглядов.
"Молчаливое большинство" Европы не поднимает свой протестный голос до тех пор, пока на ее традиционалистский способ жизни никто не посягает. Пока чужестранец с евротрибуны не призывает покинуть обычную, уютную, освященную поколениями колею повседневности и осуществлять какие-то общие с соседями прожекты. Подобная "новость" становится похожей на камень, вброшенный в тихий и мирный пруд, который до сих пор дремал себе на солнышке, а теперь весь расходится кругами недовольства.
Причем эпицентр такого недовольства находится, как правило, в замкнутой среде, в среде села, где на тысячи километров вокруг и на сотни лет вглубь истории - никаких весомых изменений. Так считает Андрей Шкиль, который подчеркивает, что в Европе националистическими являются села, а в Украине - отдельные города, тогда как более естественным является именно европейское распределение идеологической нагрузки.
Отвечая на вопросы относительно того, насколько тесно связаны понятия национализма и радикализма, Андрей заметил, что в такой же мере, как связанные между собой радикализм и социализм, радикализм и либерализм, троцкизм, коммунизм или любой другой "изм" из политологического словаря. Не стоит только путать радикализм с экстремизмом, который может приобретать любые формы неуважения к оппоненту - от плевания друг другу в глаза (при отсутствии навыков бойца) к разбиванию голов табуретками.
А радикализм, который этимологически происходит от латинского radex "корень", значит коренные изменения в чем-то ради достижения поставленной цели.
Радикальные превращения, т.е. вырывание с корнем того, что начинает вызывать недовольство в обществе, тесно переплетены с понятием революции, которую Шкиль определяет как "быстрые качественные скачкообразные перемены". Теперь в Украине предстает необходимость национальной революции, считает лидер УНА-УНСО, добавляя, что "без концепции национальной революции не состоится украинское государство". Не состоится также подъем украинского села, которое, вместо того, что стать колыбелью того самого "молчаливого большинства", колыбелью традиционализма, является денационализированным, подавленным, обозначенным комплексом второсортности.
Но внедрить революцию невозможно. Можно проявить готовность к революции, воспитать себя соответствующим образом, разбудить революцией собственную душу. "Главное, чтобы революция произошла в наших головах, а когда она пройдет по нашим улицам - это не имеет большого смысла", - подчеркивает Андрей Шкиль.
Немало общественных сил и персоналий в украинскому политикуме это уже осознали, однако спрятали проект революционных изменений "на двадцатое место в глубочайших шухлядках своего письменного стола". Но, в конечном счете, не заставит себя ждать понимание того, что, как говорит Андрей, "выход для Украины есть. Единственный выход. Я знаю, где эти двери и как в них войти. Потому что на них есть надпись, и эта надпись - "Национальная революция".
